Шрифт:
— Сам удивляюсь! Неужели я таким волосатиком десять лет тому назад был?
Дмитриевна и Вера — им обеим всегда казалось, что люди недостаточно восхищаются Гришей, — в один голос сказали:
— Наш Гриша инженером будет…
Потом все настроились на философский лад и решили в складчину купить пива.
В течение вечера дважды еще ходили за пивом. И в этот вечер Марья рассказала историю своей жизни.
Теперь, слушая ее, мужчины покачивали головами, а женщины вздыхали.
А она говорила громко, почти кричала, сбиваясь, путая слова, мотая головой, говорила жадно, точно человек, долго живший в чужой стране и вдруг встретивший земляков. Ночью, когда все легли, Марья спросила:
— Ильинишна, вы спите?
— Сплю, — ответила Ильинишна.
— Вот я думаю, — задумчиво сказала Марья, — чого це медь такая мягкая: ударишь по ней молотком, и вона плющыться и плющыться.
VIII
Бутылка, которой орудовал рыжий, называлась гайковерт. Рыжий устанавливал коленчатый вал и закреплял коренные подшипники. Рыжий сам объяснил это Марье.
Девушка с челкой привинчивала маслопровод. Парень в полосатой матроске устанавливал картер маховика. Парень, носивший желтую, казавшуюся очень жаркой фуфайку, вставлял выхлопные и впускные клапаны и подбирал поршни.
Чем больше Марья узнавала о работе людей, стоявших у малого конвейера, тем меньше она понимала всю эту сложность и запутанность. Какое отношение имеют медные, разветвленные трубки, прокладки, клапаны, поршни к хрипло орущим грузовикам, катящимся по асфальту заводского двора? Эти светло-зеленые машины, кажущиеся еще влажными и липкими, точно вылупившиеся из яйца, восхищали и удивляли ее — ведь она была причастна к тайне их рождения.
К концу первого дня своей работы на заводе Марья решила, что поняла всю премудрость, — просто нужно вгонять медные шплинты в продырявленные головки болтов; через неделю она растерялась — завод был огромен и совершенно непонятен.
— Слышь, Шевчук, — сказал рыжий, — после работы собрание будет, ты домой не уходи…
— Про што собрание?
— Про что, про что, — сердито переспросил рыжий, — про кофе с молоком… Посидишь — услышишь…
Он относился к Марье сурово, был немногословен, и это нравилось ей.
Собрание происходило в красном уголке. Рыжий, севший на скамью рядом с Марьей, шепотом говорил:
— Начальник мотора, технолог из коробки скоростей, начальник коленчатого вала, а вон тот — начальник всего цеха.
«Старый, невидный», — подумала Марья, разглядывая пожилого длиннолицего человека. Потом пришел человек громадного роста, одетый в защитный костюм.
— Заведующий производством завода, — сказал рыжий.
Собрание началось.
Сперва начальник цеха делал сообщение. Говорил он плохо, заикался, помогал себе руками, мотал головой. Но, видно, сила его была не в гладкой речи: сидевшие аплодировали, смеялись, кричали «правильно», а некоторые сердито махали руками и пожимали плечами с таким видом, точно на них возводят напраслину.
— Этот человек производство знает, — убежденно сказал рыжий, — он еще у Рябушкинского работал слесарем.
После начальника цеха выступил заведующий производством. Говорил он громким, рокочущим голосом, протягивая свою огромную ручищу в сторону зала, и спрашивал:
— Петя, это ты задержал ремонт станков?
Петя из зала отвечал:
— Кузница задержала, а не я…
А заведующий производством уже снова обращался к другому:
— Степан Григорьевич, ты помнишь, как мы вместе с тобой в цехе вкалывали?
— Ну, помню, — недовольным голосом отвечал из зала старик.
— Так я тебе прямо, по-рабочему скажу — это ты запорол кулачковые валы…
Потом он принялся ругать лысого начальника сборки. Марья даже закряхтела, до того ей стало жалко Сергея Ивановича.
— Что же, товарищ Царев, — говорил заведующий производством, — испытательная станция возвращает два экспортных мотора как брак — поршни заедают, а ты мне пишешь служебную записку: нет тряпья для протирки цилиндров… Тряпья нет? — оглушительно и грозно спросил он. — Нет такого объяснения. Ты должен из дому принести это тряпье, у жены возьми рубашку и ею протирай цилиндры…
Марья поглядела на Сергея Ивановича. Он сидел, сгорбившись, и спокойно глядел на заведующего производством.
— У меня жена одна, — усмехнулся он, — а моторов я выпускаю сто двадцать штук в день, нашего семейного белья на полсмены едва ли хватит…
Все зашумели, зааплодировали. Марья стыдилась хлопать в ладоши и потому только шумно вздохнула от удовольствия. Ей не понравился заведующий производством.
Потом начались прения.
Разговор шел о программе, о сырье, об организации подачи деталей на сборку, о плохом качестве резцов, о расширении завода, о подготовке к выпуску легковых машин.