Люся отрицательно покачала головой. Она и не подозревала, что у нее сейчас довольно глупый вид: ступни поставлены носками внутрь, растопыренные ладошки прижаты к ногам, голова склонилась набок, а рот слегка приоткрыт.

Эдик взял черепаху и понес ее в шкаф.

– Так в чем же дело? – безучастно спросил он.

– У меня идея, – с трудом выдавила Люся.

Наконец-то Эдик проявил некоторое любопытство. Он даже приостановился:

– Гм! Идея? Какая идея?

– Техническая, – тихо ответила Люся.

Эдик уже совсем пристально смотрел на свою обалдевшую посетительницу. Губы его как-то странно подрагивали.

– Ну, давай излагай свою идею.

– Поломоечная машина...

– Что?

– Такая машина, чтобы полы мыть. Я хочу ее изобрести. Чтобы ребятам не мыть полы.

Эдик громко и очень весело захохотал. Он хохотал, идя к шкафу, отпирая его, ставя черепаху в шкаф... А заперев шкаф, он, продолжая смеяться, закричал:

– Митрофан Фомич, идите сюда! Нет, вы только посмотрите, какой экземпляр!

Из соседней комнаты вышел очень высокий, очень полный человек учитель физики Митрофан Фомич. Ребята прозвали его "Дер Элефант", но не только за то, что он был тучен и высок. Дело в том, что у него была привычка покачиваться. Он ходил, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Когда он разговаривал с кем-нибудь стоя, он тоже ритмично покачивался, перенося тяжесть своего тела с одной ноги на другую.

– Какой, ты говоришь, экземпляр? – спросил он очень низким, гудящим басом.

Эдик упал на стул, бессильно свесив руки, и захохотал еще громче. Вдруг он вскочил.

– Извините, Митрофан Фомич, – сказал он, сдерживаясь. – Но... но пусть она вам сама объяснит... Вам... вам обязательно самому надо послушать.

Дер Элефант подошел своей качающейся походкой к Люсе. Руки у него были заложены за спину.

– Так что же ты должна мне объяснить?

С появлением учителя все смятение Люси куда-то исчезло.

– По-моему, тут ничего смешного нет, – негромко, но отчетливо сказала она. – Я хочу работать в клубе. Я хоть в пятом классе, но у меня есть техническая идея: я хочу изобрести такую машину, чтобы она мыла полы. Чтобы ребятам не приходилось мыть.

Дер Элефант внимательно посмотрел на Люсю, потом оглянулся на Эдика.

– По-моему, тоже тут ничего смешного нет, – сказал он. Эдик снова хохотнул, но смех его был какой-то неуверенный.

– Митрофан Фомич! Ну вы только подумайте: в нашем клубе... поломоечная машина!

– И все-таки не вижу тут ничего смешного. Мы увлекаемся моделями космических кораблей, моделями космических ракет, моделями кибернетических машин, но все это лишь модели... а тут нам предлагают построить машину, которая реально облегчала бы труд. По-моему, задача интересная. – Учитель снова обратился к Занозе: – И как же ты собираешься эту задачу решить?

Люся молчала.

– У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?

– У меня мысли еще нет, но я хочу работать в клубе, чтобы ее изобрести.

Эдик снова заулыбался.

– А вот это уже хуже, дорогая, – сказал, помолчав, Митрофан Фомич. – Одного желания что-нибудь изобрести мало. Нужно хотя бы в общих чертах представлять себе, как ты осуществишь свой замысел. Нужно, понимаешь ли, не только хотеть изобрести, но хотя бы наполовину уже изобрести. Ты понимаешь меня?

– Понимаю. До свиданья! – тихо сказала Люся.

Она повернулась и быстро пошла, прижимая ладошки к ногам. Ей хотелось плакать, но даже сейчас, идя по пустому коридору, она сдерживалась. От стыда, от досады на себя ушам было жарко. Только теперь, поговорив с учителем, Люся поняла, какую она разыграла дуру перед Эдиком Лазовским.

– Идиотка безмозглая! Кретинка паршивая! – шептала она, сбегая по лестнице.

Но вот она выбежала на оживленную, светлую улицу, и настроение у нее вдруг изменилось.

Ладно! Пусть Эдик Лазовский над ней смеялся, но Митрофан-то Фомич сказал, что такая машина нужна! Значит, надо изобрести такую машину и утереть нос этому противному типу с усиками, показать этому зазнавшемуся пижону, кто такая Людмила Пролеткина!

И Люся начала изобретать. Она не пошла домой, она стала петлять по улицам, по переулкам... Прохожие недоуменно поглядывали на странную девочку с длинными, как червяки, ногами и хорошеньким овальным личиком. Она шла носками внутрь, заложив руки с портфелем за спину. Она шла, широко открыв глаза, но ничего не видя. Людям приходилось сторониться, чтобы не столкнуться с ней; когда она переходила улицы, машины скрежетали тормозами, а шоферы ругались.

Но ничего у Люси не вышло. Никогда в жизни она не изобретала. Она просто не знала, с чего начать. Побродив так минут тридцать, Заноза направилась домой.