Шрифт:
Что еще полагается брать с собой при поездке в Арктику, Вовка не знал. Расспрашивать об этом Федю он не рискнул и решил проконсультироваться у Анны Валерьяновны.
Потоптавшись с минуту на кухне, он спросил:
– Баба Аня, как вы думаете, Север далеко?
– Далё-о-ко, – протянула Анна Валерьяновна.
– А вы там никогда не бывали?
– А как же! Бывала. У меня муж из Вологды. Я в последний раз туда в тридцать восьмом году ездила гостить.
Вовка никак не ожидал такой удачи. Он подошел поближе к старушке, резавшей луковицу на доске.
– Баба Аня, а вы в шубе туда ездили?
– Зачем – в шубе! Я летом ездила. Летом в шубе жарко.
– А какие вещи вы с собой брали?
– Да разве сейчас вспомнишь! Ведь это до войны еще было. Помню вот, швейную машину возила свекрови в подарок...
Вовка отметил про себя, что швейная машина ему ни к чему, и перешел к следующему вопросу:
– Баба Аня... А вот если бы на вас медведь напал, а ружья нет... Чем бы вы его тогда убили?
– Ма-атушки! Да я померла бы со страха, и дело с концом.
– Ну, а если бы не вы, а другой кто-нибудь... Чем бы он тогда медведя убил, если ружья нет?
– Ну как – чем! В старину, говорят, с рогатиной на него ходили, а вот когда я еще молодая была, так наш сосед топором медведя у себя на пасеке зарубил.
VII
Часов в десять, когда Вовка уже заснул, пришла Ната.
Федя поднялся из-за стола:
– Ты как раз вовремя. Я только что кончил всякой писаниной заниматься. Мешочек сшила?
– Сшила, – чуть слышно прошептала Луна. Она сунула Феде в руки маленький мешочек из голубого крепдешина, отвернулась и стала быстро краснеть.
Федя увидел, что на мешочке розовыми буквами вышито: "Помни Н. Б." Он тоже слегка покраснел.
– Спасибо, Натка. Дай руку. Я... я, знаешь, считаю, что ты... одним словом, самый лучший товарищ. Не такая, как все девчонки.
Он взял Натину руку и несколько раз встряхнул ее, а Луна подергала носом, раза два что-то глотнула, но все же не заплакала и только сказала:
– Я с собой... иголку с нитками принесла. Ты положи в него что нужно, я зашью.
Федя вынул из ящика тетрадочный листок и, прежде чем сунуть его в мешочек, перечитал, что там было написано. Прочла и Ната, заглядывая через Федино плечо:
"Труп принадлежит бывшему ученику Третьей черемуховской средней школы Капустину Федору Васильевичу. О смерти прошу сообщить по адресу: г. Черемухов, ул. Чехова, 6. Капустину Василию Капитоновичу. Труп прошу похоронить здесь же, в тундре".
Луна тихонько, но очень глубоко вздохнула и молча прошлась до противоположной стены и обратно.
Пока она зашивала мешочек, Федя достал из дивана стеганку. То и дело прислушиваясь, не идет ли Варя, он ремнем связал ватник в компактный узел.
– У тебя готово? Спасибо! Теперь знаешь что? Попрощайся с Варей, будто домой идешь, а сама выйди на улицу и стань под окном. Я тебе передам вещи, а потом сам выйду, и мы пойдем на пустырь.
Операция с багажом прошла благополучно. Закрыв окно, Федя крикнул Варе, что идет прогуляться перед сном, и вышел на улицу. Там он взвалил на спину рюкзак. Луна взяла под мышку ватник, и оба пустились в путь.
Стоял конец сентября, но вечер был по-летнему теплый. Многие окна в домах были открыты, и почти из каждого окна слышались мягкие звуки вальса. В такт этому вальсу под большими кленами прохаживались юноши и девушки. На ступеньках крылец, на лавочках у ворот сидели, негромко разговаривая, люди постарше.
Теплый, ласковый ветер, грустный вальс, яркий месяц над поредевшей уже листвою кленов – все это подействовало на Федю. Он вздохнул:
– Да, Натка! Кто его знает, может, увидимся мы завтра в последний раз, и все, больше не встретимся. Как ты думаешь, а?
Ната ничего не ответила.
– С Севером шуточки плохи, – продолжал Федя. – Мне, может быть, километров сто придется идти по этой самой тундре, там небось снег уже будет. Задула пурга, и готово – нет Федора Капустина. Может, и не найдут меня никогда... Так твой мешочек со мной и сгинет. А, Натка?
Ната вдруг резко, всем корпусом повернулась к Феде:
– Ох, Федька! Знаешь, как я весь сегодняшний день переживала! Я вот дала тебе слово, что никому не скажу, а может, мне нужно было бы выдать тебя и пусть бы ты меня сначала презирал, зато потом все равно спасибо сказал, что я тебе помешала такую глупость совершить.