Вельда взяла у меня изо рта сигарету и затянулась.

— Но сегодня я все-таки схожу к Клайду, — сказала она. — Мне хочется кое-что разузнать.

— Что именно? — спросил я без особого интереса.

— Мне хочется узнать, что дает ему такую власть. Чем он их шантажирует. Как сумел прибрать к рукам людей настолько влиятельных, что они могут вертеть, как хотят, судьями, чиновниками и даже депутатами. Да, он общается с важными людьми. И люди эти звонят ему в условленное время. Они не просят... Они всегда что-нибудь дают Клайду. А он обращается с ними как с подчиненными. Почему они ему это позволяют?

— И ты надеешься раскопать что-нибудь в его квартире?

— Нет. Я убеждена, что у него все хранится вот здесь. — Она постучала себя по лбу. — Он слишком хитер, чтобы делать записи.

— Будь осторожна, Вельда. Клайда трудно провести. Он слишком хитер.

— Я буду осторожна, — улыбнулась Вельда, натягивая перчатки. — А если он зайдет слишком далеко, последую примеру Антона Липсека и скажу ему что-нибудь по-французски.

— Ты же не знаешь французского.

— Клайд тоже. Но это его бесит. Антон отпускал в его адрес шуточки и смеялся, а Клайд только краснел.

— Да ну! — удивился я. — По-моему, Клайд не из тех, кто будет терпеть насмешки. Странно, что он не натравил на Антона своих мальчиков.

— И тем не менее это так. Он помалкивал, хотя видно было, что взбешен. Возможно, за этим что-то кроется.

— Очень может быть.

Вельда надела пальто и взглянула в зеркало, хотя смело могла этого не делать — в ней все было прекрасно.

Я понял, что опять начинаю ее ревновать, и отвел глаза. Вельда приблизилась ко мне и поцеловала меня на прощанье.

— Почему бы тебе не остаться здесь на ночь, Майк?

— Ловлю на слове.

— Но когда вернусь, я тебя выставлю. Возможно, приду очень поздно, но за мою честь не беспокойся.

— Хорошо бы!

— Доброй ночи, Майк.

— До свидания.

Вельда улыбнулась и ушла. Я слышал, как она открыла и закрыла дверь лифта. Попадись мне Клайд сейчас, я просто разорвал бы его на куски. Мне даже курить не хотелось от злости...

Некоторое время я предавался мрачным мыслям, после чего подошел к телефону и набрал номер Конни. Ее не оказалось дома. Тогда я позвонил Джун. Долго никто не отвечал, но когда я уже собирался повесить трубку, послышался ее очаровательный низкий голос.

— Это Майк, — сказал я. — Извините за столь поздний звонок, но мне страшно захотелось узнать, что вы сейчас делаете?

— Ничего. А почему бы вам не прийти ко мне, чтобы помочь в этом занятии?

— Лучшего я и не желаю.

— Тогда поспешите. Буду рада видеть вас у себя.

Когда она говорила таким тоном, я готов был лететь к ней со скоростью реактивного самолета.

В квартире Джун все казалось мне до странности знакомым. Только потом я понял, что виной этому мое воображение. Я тысячу раз представлял себе визит к Джун в самых разных вариантах.

Но теперь, когда я нажал кнопку звонка наяву, меня влекло к ней еще сильнее, чем в тех фантазиях.

Щелкнул замок, и я распахнул дверь. Джун стояла в дверях своего Олимпа: прекраснейшая улыбчивая богиня в длинном домашнем платье из какой-то удивительной ткани, переливавшейся всеми цветами радуги при малейшем ее движении.

— Вот и я, Джун.

— Я ждала вас.

Если бы я не знал абсолютно точно, что тихая музыка, услаждающая слух, доносилась из радиоприемника, я счел бы ее ангельским пением.

Королева богинь так соблазнительно подготовила свой Олимп к моему приходу, что любой смертный на моем месте с радостью навсегда покинул бы грешную землю.

В комнате на столе, накрытом для ужина, горели свечи, красовалась изящная фарфоровая посуда и хрустальные рюмки. Яства были столь изысканными, что я наверняка истек бы слюной от одного их вида, если бы не близость Джун, — она волновала меня гораздо больше.

Мы болтали о всяких пустяках, забыв все неприятности последних дней, но наши взгляды были красноречивее слов. Платье Джун поблескивало и искрилось в свете свечей, его пышные рукава ниспадали до локтя, оставляя открытыми ее тонкие, но сильные руки.

После ужина Джун принесла коктейль.

Мы выпили за предстоящий вечер, потом Джун поднялась, и мы, взявшись за руки, прошли в библиотеку.

Джун предложила мне сигарету из серебряного портсигара, но я отказался и вытащил свою смятую пачку: я был всего лишь смертным и не забывал об этом. Она поднесла мне зажигалку:

— Как вам ужин, Майк?

— О, это было чудесно.

— Я старалась для вас. Со времени нашей последней встречи я только и делала, что сидела дома и ждала вас.

Джун устроилась напротив меня на кушетке и откинулась на подушки, призывно поглядывая на меня.