Дронго медленно покачал головой.

— Странно, — сказала она, усмехнувшись, — такой умный человек, как вы, должен был проверить и обратить на это внимание в первую очередь. Я даже думала, что вы из-за этого ходили к погибшей. Дело в том, что пять процентов акций компании «Прометей» принадлежали клубу «Орфей», где одним из совладельцев и была погибшая супруга Салима Мурсаева. Таким образом, если клуб «Орфей» соглашался продать свои акции ОНК, то у них образовывался бы контрольный пакет акций. И на этом все для «Прометея» заканчивалось.

— Кому тогда понадобилось убивать Мурсаева, — поинтересовался Дронго, — если можно было так легко отнять его бизнес?

— Значит, не очень легко, — сказала Линовицкая, — возможно, что за этим кто-то стоял. Возможно, что Мурсаев имел других компаньонов, не упомянутых в списке акционеров, которым он платил деньги, переводя их в офшорные зоны. Мы не можем ничего точно утверждать. Но мы знаем точно, что от позиции его супруги зависела и дальнейшая судьба не только контрольного пакета акций, но и всей компании.

— Головин об этом знал? — печально спросил Дронго.

— Я думаю, что нет. Экономика не самый любимый предмет этого человека.

Наступило долгое молчание.

— Теперь вы довольны? — спросила Линовицкая. — Кажется, вы тоже начали сомневаться в искренности этого человека.

— Я начал сомневаться в мотивах поведения Головина и погибшей, — задумчиво ответил Дронго, — вы можете рассказать мне, как погиб Салим Мурсаев? Мне, конечно, рассказала его сестра, но она знает все только со слов следователей.

— Его убили в Париже перед отелем «Бристоль», — сообщила Валентина Олеговна, — убийцы сидели в автомобиле, ждали, когда он выйдет из здания. Судя по показаниям свидетелей, перед убийством Мурсаев с кем-то встречался. Мы считаем, что это был один из его знакомых, некий Сафиев. Кстати, он исчез и сейчас объявлен в розыск. Мурсаева застрелили несколькими выстрелами в упор. Причем сначала стреляли в спину, что неприятно поразило даже французских полицейских. В общем, труп к нам доставили только через полтора месяца, в результате всяких процедур и согласований. В Париже труп опознала сестра убитого, в Москве — двое его сотрудников. В общем, мало приятного. Труп согласно завещанию погибшего похоронили у него на родине, в Дагестане. Вот, собственно, и все.

— И никаких других версий?

— Французская полиция ведет свое расследование, а мы свое. Но пока никаких конкретных результатов. За исключением того факта, что исчез знакомый Мурсаева, с которым он встречался за несколько минут до своей смерти. Тот самый Сафиев. Во Франции его тоже объявили в розыск, но пока не нашли. До сегодняшнего дня мы считали, что убийство Мурсаева так или иначе было связано с его коммерческой деятельностью, однако после убийства его супруги мы рассматриваем и другие версии. Погибшая была красивой женщиной, у нее было много поклонников, и, как нам рассказал Головин, они не все были довольны тем, что она предпочла им какого-то кавказца, — она смотрела в глаза Дронго, когда говорила последние слова.

— И вы, очевидно, с ними согласны? — не удержался он, чтобы не уколоть следователя.

— Я не обязана высказывать свое личное отношение к происходящим событиям, — сухо заметила она.

— Значит, вы полагаете, что убийство вдовы Салима Мурсаева связано с деятельностью ее мужа?

— Это одна из версий — ради крупной суммы денег. И, наконец, третья — личная месть кого-то из знакомых. У нас не бывает гениальных озарений, — не удержалась от ответного укола Линовицкая, — мы должны проверить все возможные версии.

Разговор становился не слишком приятным. Они уже успели по нескольку раз обменяться колкостями. Дронго усмехнулся. Женщина может многое простить мужчине, но не отсутствие к себе интереса. Равнодушие хуже ненависти. Она не могла простить себе, что проявила слабость, пригласив его домой. Он, конечно, поступил неправильно, нельзя соглашаться на первый шаг и не делать последнего. Нужно либо сразу отказываться, либо идти до конца. Но кто мог знать тогда, что все сложится именно таким образом?

— У вас ко мне нет никаких вопросов? — поинтересовался Дронго.

Кажется, она поняла, что несколько перестаралась, говоря о «гениальных озарениях». Но взятый тон не позволял ей резко менять характер разговора. Поэтому она, глядя на свои папки, только спросила:

— У вас есть какие-нибудь новые сведения насчет убийства Мурсаева?

Он чуть заколебался. Рассказать ей о своей поездке в Сыктывкар, о десяти процентах, которые Мурсаев отчислял в офшорные зоны? Рассказать об интригах Мясникова? Но что это дает следователю? Она и без того заморочена всеми этими акциями и офшорными компаниями. В конце концов она может и сама все узнать, если захочет расследовать в том числе и убийство Юрия Авдеечева. А если не захочет, значит, ей и не нужно узнавать об этом.