–  Ну, скоро потасовке конец.

Не успел он успокоиться, как за дверьми послышался шорох, будто начал скрестись какой-то зверек.

–  Я же предупредил служанку, чтоб доносила!
– сделав страшные глаза, прошептал священник.

Мессер Алигьери накинул на голову капюшон и быстро скрылся в каком-то потайном ходе или отделении комнаты.

Священник тихонько отодвинул засов, видно надеясь выглянуть в крохотную щелку, но дверь тут же распахнулась настежь, а он сам, прямо как мячик, отскочил в сторону.

Фьямметта, моя прекрасная Фьямметта, блистающая красотой и любовью, одетая, как в храм на венчание, невиданной райской птицей ворвалась в эту убогую комнатушку и озарила ее небесным сиянием!

От ослепительного сияния ее роскошных одежд и блеска ожерелья моим глазам стало больно. Слезы тут же увлажнили их, и Фьямметта объяснила мои слезы вовсе не собственной ослепительностью.

–  О, мой милый, мой несравненный Джорджио!
– горестно воскликнула она, бросилась к моему ложу и оцепенела в самой непростительной близи от поцелуя, так и не коснувшись меня губами: такой совершенной аллегорией боли выглядело мое распухшее от ударов лицо.

Фьямметта отстранилась и, закрыв свои глаза ладошками, прошептала:

–  О, Боже, что же с тобой сделали эти изверги!

–  Ему уже лучше, сударыня, - постарался утешить ее священник.
– Он попил воды и даже поговорил с нами. Со мною то есть.

В таком же отчаянном порыве Фьямметта вдруг бросилась на колени перед ним и огласила тесное жилище настоящим воплем кающейся души.

–  Я грешна, святой отец! Я так грешна! Я во всем виновата! Только я одна виновата, что он так пострадал, святой отец!

У меня не было сил, чтобы перекрыть своим голосом эти крики и донести до судии свое суждение по этому делу.

Священник невольно отодвигался от Фьямметты, а она схватила его за нижний край сутаны и принялась целовать ее и мочить слезами.

–  Я каюсь, святой отец! Я каюсь!
– восклицала она.
– Я сама соблазняла его, он ни в чем не виноват! Это я, переодевшись в мужское платье, целовала его в губы, как своего любовника, при всем народе. Я завлекла его в этот уединенный двор, ибо мое сердце пылало от вожделения! Я каюсь в своих грехах, святой отец! Каюсь во всем, только не каюсь в своей любви к нему! Я не могу каяться в любви, святой отец, даже если за нее мне будут грозить самым глубоким дном Тартара и самыми страшными муками в огне.

–  Зачем же каяться в любви, сударыня?
– ласково, однако же с некоторой оторопью, отвечал ей священник.
– Господь благословляет истинную любовь и законный брак.

–  Я обещаю вам, святой отец, больше никогда не прижиматься к нему с желанием и буду целовать только в лоб до того самого дня, когда он, если того захочет, поведет меня под брачный венец, - твердым голосом произнесла Фьямметта, повергнув меня в великое смущение.
– Я раскаиваюсь в своих грехах, святой отец. Умоляю вас, отпустите мне скорее мои грехи. Они так и давят мне на сердце.

–  Сударыня, здесь не слишком подходящее место для священного таинства, - без упрека проговорил священник.
– Приходите назавтра ко мне в храм.

Фьямметта разразилась неудержимыми рыданиями, а, едва уняв потоки слез, обессилено прошептала:

–  Святой отец, я чувствую, что ему тяжелее от моих непрощенных грехов. А вдруг ему станет хуже! А вдруг он совсем умрет! Я ни на миг не переживу его смерти! Сжальтесь надо мною, святой отец, умоляю вас!

–  Ваш возлюбленный не умрет, сударыня, - раздался вдруг голос мессера Алигьери.
– Поверьте моему слову, Смерть еще не скоро отыщет его имя в своем списке.

Оба - и Фьямметта, и священник - вздрогнули и направили свои взоры в сторону потайного хода, откуда уже выступил, подобно грозному посланцу небес, наш великодушный спаситель.

–  Ох, мессер, мессер!
– вновь испуганно и сердито забормотал священник.
– Что же вы такое делаете?!

Фьямметта, раскрыв свой прелестный ротик, неподвижно смотрела на пришельца и вдруг встрепенулась:

–  Мессер Алигьери!
– ошеломленно сказала она.
– Так ведь вас же...

Тут она запнулась и, ахнув еще раз, закрыла лицо руками.

–  Как я рад, сударыня, что вы запомнили меня, еще будучи несмышленым ребенком, - улыбаясь, проговорил мессер Алигьери.
– Вот сейчас святой отец обязательно скажет вам, что меня здесь вовсе нет, что вам показалось, а если и показалось, то лучше вам будет никого в такие грезы не посвящать, а то, неровен час, вас обвинят в колдовстве.

–  Мессер Алигьери, я очень рада видеть вас, - быстро справившись с собой, сказала Фьямметта с большой учтивостью и весьма изящно поклонилась таинственному гостю.