Шрифт:
Все были представлены, и после того Сережа ввел своих в просторную, светлую, щегольски убранную каюту.
– А ведь я тебя, Сережа, не узнал в первую минуту... Так ты изменился... возмужал с тех пор, как мы не видались. Ну-ка, дай я на тебя погляжу.
И с этими словами старик крепко сжал в своей худой, костлявой, но сильной руке мягкую, пухлую холеную руку сына и глядел на него долгим любовным, полным бесконечной нежности взглядом.
– Экой ты молодец какой!
– наконец проговорил он, отводя глаза, и стал разглядывать Сережину каюту.
Высокий, хорошо сложенный, свежий и румяный, с тонкими чертами красивого и умного, слегка загоревшего лица, опушенного светло-русой бородкой, подстриженной по-модному, a la Henri IV, молодой человек, недавно только что произведенный в лейтенанты, действительно глядел молодцом и притом имел тот несколько самоуверенный, хлыщеватый и в то же время солидный вид, каким в последнее время стали, по примеру серьезных молодых франтов из светского общества, щеголять и многие моряки молодого поколения, совсем не похожие на прежний средний тип моряка, отличавшийся отсутствием всякого хлыщества, скромностью и даже застенчивостью в обществе и некоторою, словно бы умышленною небрежностью костюма. Дескать, моряку стыдно заниматься такими глупостями, как франтовство!
Молодой Волынцев, напротив, был франтоват до мелочей и, видимо, тщательно занимался и своей особой, и своим туалетом.
Щегольской сюртук, сшитый не совсем по форме - длиннее, чем следовало, - сидел на нем как облитой. Стоячие воротники, с загнутыми впереди кончиками, сияли ослепительной белизной, а креповый черный галстук, завязанный от руки морским узлом, был безукоризнен. На ногах были модные остроносые ботинки без каблуков. От бороды и усов, чуть-чуть закрученных кверху, шел тонкий аромат духов. На мизинце одной из рук была красивая бирюза, и золотой браслет - porte bonheur* - виднелся из-под рукава сорочки.
_______________
* Браслет без застежки (франц.).
– П р и м. р е д.
Сережа походил на сестру, но выражение его лица и карих глаз было совсем не то, что у отца и сестры. И в лице и в глазах Сережи было что-то самоуверенное, жестковатое и холодное. Чувствовалось, что, несмотря на молодость, это человек с характером.
Обрадованный свиданием, Максим Иванович в первые минуты не заметил ни изысканного франтовства, ни самоуверенного, полного апломба, вида Сережи и, оглядев каюту, промолвил:
– Однако и ящиков тут у тебя. Много же ты навез вещей, Сережа.
– Тут еще не все, папа... Еще в ахтер-люке есть.
_______________
* А х т е р л ю к - помещение в трюме корабля для хранения
провизии.
– Куда столько?..
– И для вас, и для себя...
– Но ведь это денег стоит, и больших... Или ты, голубчик, себе во всем отказывал, чтобы навезти столько?..
Сережа чуть-чуть покраснел и торопливо проговорил:
– На все хватало, папа... А для тебя, Нита, есть и крепоны китайские для нарядных платьев, и веера, и бразильские мушки для серег, и хорошие изумруды для браслета... Хочешь посмотреть?
– Не надо, потом, потом... Нам хочется на тебя поглядеть, Сережа. Спасибо тебе, но только зачем мне. Я ведь не выезжаю.
– Она у нас домоседка, Ниточка!
– вставил отец.
– Все больше за книжками сидит.
– Напрасно. Ты стала такая хорошенькая, что могла бы выезжать и сделать хорошую партию!
– смеясь проговорил Сережа.
Нита вспыхнула. Этот тон не нравился ей. Поморщился и адмирал.
– Ну, ну, не сердись, Нита... Хочешь быть монашкой и ученой - твоя княжая воля.
И он обнял сестру.
Анна Васильевна не сводила глаз с Сережи - такой он казался ей красивый и элегантный. Она рассказывала о родных, о знакомых, смеясь говорила, что многие барышни ждут его не дождутся. Сережа весело улыбался и покручивал свои выхоленные усы.
А Максим Иванович слушал, приглядывался и только теперь заметил, какой Сережа франт, и его, старика, особенно неприятно поразил этот браслет на руке сына.
"Точно женщина - браслет носит!" - подумал он. Однако ничего не сказал.
Нита как-то испуганно переводила глаза с отца на брата.
– Ну, а ты, папа, как поживаешь?
– спрашивал Сережа.
– Отлично поживаю, как видишь... Ты ведь знаешь, почему я вышел в отставку?
– неожиданно спросил старик.
– Знаю, ты писал...
– Но ты тогда ничего мне не ответил...
– Что ж было писать?
– уклончиво проговорил Сережа.
– Как что? Я ждал, что ты одобришь мое решение.
– Извини, папа, но я очень сожалел, что ты оставил службу... Ведь флот нуждается в хороших адмиралах...