— Работать будем днем. Надо иметь в виду, что кругом будет много машин, — напомнил Ганди.

— Это чертово дело уже сидит у меня в печенках, — выругался Паркер.

— Ничего. Все будет о'кей. Главное — в одном ли режиме работают светофоры днем и ночью?

— Перемены возможны, конечно, но не к одиннадцати утра.

— Хорошо бы...

— Завтра утром постараюсь разведать.

Паркер подбросил Ганди в Ньюарк, а сам вернулся в мотель. Там он попросил дежурного разбудить его в десять.

Когда утром постучали в дверь, он поднялся, побрился, позавтракал и поехал к ресторану. Ским был уже на месте. Они переговорили, и Паркер поставил свой “форд” поближе к ресторану.

Он решил все-таки прогулять Стабса перед тем, как идти на дело. Стабс был еще более нервен, чем обычно. Он отказывался разговаривать, левая щека его подергивалась тиком. Такое бывало и раньше, но сейчас стало заметнее.

В субботу Ганди мотался по магазинам и складам, разыскивая темно-синее сукно. Ским и Алма должны были смастерить из него подобие полицейской формы. Перехватив у Ганди ткань, парочка ушла в ресторан выполнять дневную работу. Вечером, на заброшенной ферме они собирались пустить сукно в дело.

Когда Паркер и Ганди приехали на ферму, Алма и Ским были уже на месте. “Додж” Алмы стоял у обочины дороги. Паркер остановил машину позади дома. Ему не хотелось, чтобы оба автомобиля оказались рядом. Осторожность не мешает. Едва Паркер затормозил, подошел Ским.

— Ну как дела? — наклонился он к боковому окну.

— Блестяще! Никаких проблем, — ответил Ганди.

— Неплохо бы погулять где-нибудь до начала “работы”, — предложил Ским.

Паркер промолчал. Он никогда не отвлекался ни на что, пока не было закончено дело.

— Алма тоже не хочет, — сказал Ским.

— Женщина права, — тут же вставил Ганди, поняв настроение Паркера. — Пойдемте-ка все в дом, — предложил Паркер. Он взял автомат и вошел в дом первым.

— Выходи, — скомандовал он, поднявшись на чердак. Стабс вышел. Всякая надежда, видно, оставила его. Он опустился, даже перестал бриться. За несколько дней густая темная щетина, вперемешку с сединой, закрыла впалые щеки и подбородок. Выйдя на свет, Стабс невольно закрыл глаза — уже отвык от него. Когда Паркер велел ему выйти на воздух, оказалось, что и двигается-то он с трудом, как-то неуверенно. Под конвоем Паркера Стабс вышел во двор. В это время о чем-то заспорили Алма, Ским и Ганди. Стабс услышал голоса и остановился. Он находился на заброшенной ферме уже двенадцать дней. И впервые за это время здесь появилось так много людей.

— Двигай вперед, но только не к машинам, — приказал Паркер.

Стабс, не торопясь, шел по обычному большому кругу. Ботинки его зарывались в песок. Белая рубашка стала теперь почти серой. Пиджак и кепи он уже не надевал, и голова казалась лысой — волосы его заметно поредели. Стабс шел, не поднимая головы, угрюмо глядя себе под ноги, а те, четверо, стояли возле дома и разговаривали. Разговор шел о “работе” — кому, что и когда делать, и сколько это займет времени.

Паркер все подробно объяснил каждому. Вопросы задавала только Алма.

Наконец они обо всем договорились. Алма и Ским вернулись к “доджу” и тронулись в путь. Ганди и Паркер остались — надо было дать Стабсу подольше погулять. Паркеру еще раньше бросилось в глаза, что Стабс стал как-то особенно плох. Заметил это и Ганди и решил подбодрить невольного узника:

— Скоро все это кончится, приятель. В понедельник вечером уйдешь отсюда.

— Здесь постоянная ночь, — вдруг заговорил Стабс. Это были первые слова, которые он произнес за несколько последних дней. Голос его прозвучал глухо, слова — невнятно. Казалось, Стабс говорил сам с собой. Ганди стало жалко его. Один, без света. И столько ночей.

— Послушай, в машине есть фонарик. Почему бы нам не отдать его этому парню? — предложил он Паркеру.

— Зачем? — отозвался тот.

— Веселее как-то, — заметил Ганди, пожав плечами.

Паркер посмотрел на Стабса.

Конечно, нескладно, несладко просидеть в одиночестве столько дней. Но что делать, если Стабс упрям, как тысяча мулов? Приходится держать его, пока “работа” не будет закончена. А потом, он — Паркер, отправится со Стабсом в Небраску и уладит все дела с поварихой Мей, чтобы та не подозревала его ни в чем. А дальше? Дальше, возможно, он никогда в жизни не встретит Стабса.

Ганди все-таки вынул из машины фонарик и бросил его Стабсу. Тот быстро подобрал фонарь и продолжал кружить по двору, пока ему не было приказано вернуться в дом — снова в свою тюрьму. Но теперь он, не отрываясь, смотрел на маленькую вещицу, разливающую кругом свет, и улыбался. Паркер молча затворил за ним дверь.

Обычно Паркер за день до “работы” ничего не делал и старался думать только о чем-нибудь легком и приятном. Так было и в этот раз. Он сходил в кино —и на дневной, и на вечерний сеансы, а потом тянул пиво в баре.