Возможно, причиной тому были глаза Паркера или его упрямое скуластое лицо. Он знал только одно: разговаривая этой ночью с Паркером, слушая его голос, глядя в его глаза, наблюдая за его движениями, он понял, что это самый опасный человек из всех, кого он когда-либо встречал; имея такого врага, никогда не будешь спать спокойно. И еще тогда, в ресторане, в нем вспыхнул иррациональный порыв выхватить пистолет и застрелить своего собеседника, но он сдержал себя. “Подождем, — подумал он, — сначала мы должны получить эти бриллианты. Пока он нужен нам. Но потом он умрет”.

Наступившую тишину нарушил Боб.

— Нам еще не пора? — спросил он.

Мартен отвернулся от окна. Часы на камине показывали два часа сорок восемь минут.

— Нет, — ответил он. — Не следует появляться там слишком рано.

— Я не понимаю, — сказал Боб. — Разве не лучше будет, если мы опередим их? Мартен покачал головой:

— Нет. Тут Паркер прав. Если мы ворвемся в здание первыми, это наверняка будет заметно по дверям или другим вещам. Обнаружив наши следы. Гонор с компанией сразу же уйдут, даже не заходя внутрь.

Боб покачал головой и начал ходить по комнате.

— Я не доверяю Паркеру, — сказал он. — Мне не нравится, что мы следуем его указаниям.

— Почему? — Мартен развел руками. — Если я что-то не так понимаю, скажи мне.

Боб, сделав сердитый жест, продолжал шагать.

— Паркеру выгодно рассказать нам правду, — сказал Мартен. — Ему выгодно, чтобы эти бриллианты оказались у нас, потому что он хочет получить назад свою женщину. Он может стать для нас опасным потом, позже, сейчас же он не опасен.

— Я не доверяю ему.

— Боб, сейчас он нам ничего плохого сделать не может. Пока он беспомощен. Он не знает, где ферма, не знает, где эта квартира. Без нас он не сможет найти свою женщину.

Джок, глядя, как Боб вышагивает по комнате, нерешительно спросил:

— А вдруг он догадался, что мы задумали его убить?

— Тогда бы он нам ничего не рассказал. Зачем ему посылать нас по ложному следу? Ну хорошо, допустим, он наврал нам, что они принесут бриллианты в музей. Мы вломимся туда и никого не найдем. Что хорошего для него в этом?

— Может быть, он предупредил полицию, — возразил Боб. — И мы попадем в ловушку.

Мартен покачал головой:

— Зачем это ему? Он хочет видеть живой свою женщину. Если мы не получим бриллианты, то не будем ему звонить; он не узнает тогда, где она. Поверь, сейчас он наверняка сидит в своем номере у телефона и ждет нашего звонка, надеясь, что мы переиграли Гонора и его людей.

— Пожалуй, в том, что ты говоришь, есть смысл, — неохотно согласился Боб. — Но меня все еще не покидают плохие предчувствия.

— Надеюсь, ты не прав, — ответил Мартен. — Паркер не так глуп, чтобы вести с нами двойную игру. У нас на руках все козыри.

Боб пожал плечами.

— Возможно, ты прав, — сказал он.

Пока в музее было тихо, Гонор спокойно сидел в грузовичке, покуривал сигару и глядел на изредка проезжавшие мимо него автомобили — один раз это была даже медленно объехавшая квартал полицейская машина, но сидевшие в ней полицейские не обратили на него никакого внимания; он смотрел на пустынные и молчаливые улицы и размышлял о прошлом и будущем, о майоре Индинду, о Дхабе и самом себе.

Первый взрыв, негромкий, хотя и явственно различимый, нарушил спокойное состояние его духа, когда же прозвучал второй взрыв, Гонор пришел в такое сильное возбуждение, что ему трудно стало усидеть на месте.

Он знал, что ему нельзя покидать автомобиль. Если внутри музея что-то пойдет не по плану, ему нужно будет сразу же, как только из здания выбегут Формутеска и Манадо, завести двигатель, посадить их в машину и рвануть отсюда что есть мочи. Но Гонор ничего не мог с собой поделать, просто не мог оставаться на месте: ему необходимо было хоть на пару минут выйти из машины и немного пройтись.

Положив сигару на щиток управления, он вышел на тротуар. Холодный сырой воздух пронизывал до костей, но он не обращал на него никакого внимания. Так приятно размять ноги!..

Гонор посмотрел на здание музея — на верхнем этаже горел свет. Но пока не появилось никаких поводов для тревоги. Он направился в сторону Парк-авеню; пройдя полквартала, собрался уже было повернуть назад, когда заметил машину, стоявшую на противоположной стороне улицы. В ней — или это ему показалось? — что-то белело. Лицо белого?