– Арчи, - перебил меня Вулф, - этот человек удостоверил свою личность?

– Конечно.

– И он спросил мисс Эннис?

– Он спросил, не здесь ли она.

– Почему ты не провел его к нам?

– Потому что ему не терпелось поглазеть на эти бумажки. Знай я наперед, что они настоящие, я бы уж как-нибудь позволил федеральному агенту полюбоваться, как наша гостья наслаждается кофе по-фрицевски.

К сожалению, с кофе она уже покончила, и теперь недовольно глазела на меня.

– Что ж, значит мы определили, что деньги фальшивые, - констатировал Вулф.
– Не знаешь, есть у их секретной службы отделение в Нью-Йорке?

– Да.
– Из подобных пустяков, известных даже самому завалящему филеру, но неведомых нашему гению, можно составить целую энциклопедию.

– Позвони им и доложи об этой находке. Если мисс Эннис покинет мой дом до их прихода, сохрани фальшивки вместе с оберткой. Выдай ей расписку, если она захочет.
– С этими словами он круто развернулся и протопал в кабинет, закрыв за собой дверь.

Впрочем, закрытой дверь оставалась недолго. Я бы, конечно, мог помешать Хетти, шагнув вперед и вытянув руку, но решил, что Вулф вполне мог бы дать гостье возможность лично поблагодарить его за вкусный кофе. Вот почему останавливать её я не стал, а лишь проследовал за ней в кабинет, но остановился на пороге. Вулф уже успел занять свое привычное кресло и громоздился за столом.

– Вы это серьезно?
– грозным тоном спросила Хетти. Она стояла перед ним, подбоченившись.
– Насчет того, чтобы отдать эти деньги фараонам?

– Не фараонам, мадам, - поправил Вулф, - а сотрудникам секретной службы. Это мой гражданский долг. Фальшивые деньги считаются контрабандой, и я не имею права выпустить вас из своего дома с ними.

Хетти Эннис оперлась о край стола. Глаза её метали молнии.

– Ах, лизоблюд паршивый, - процедила она.
– Ну и холуй! Значит, великий сыщик Ниро Вулф легавым запродался. Жаль, нет здесь настоящего Фальстафа - я бы извинилась перед ним. Пусть героем он не был, но хоть задницы никому не лизал. И нечего буравить меня взглядом - я выскажу все, что о вас думаю. Когда я нашла этот сверток в своем доме, я сразу решила, что лучше сожгу его, чем шпикам отдам. Потом подумала, что выведаю, кто его туда положил, и пойду в какую-нибудь газету. Должна же разоблачительница фальшивомонетчиков получить заслуженное вознаграждение. Правда я не знала, как к этому подступиться, вот и решила пойти к хорошему частному сыщику, чтобы разделить с ним премию пополам. Однако на свою беду я выбрала самого лучшего, как мне сказали, частного сыщика - Ниро Вулфа, - и вот что за это получила! Пусть даже фальшивые деньги и считаются контрабандой, но они мои - я нашла их в своем доме! А вы мне чем помогли? Хотите отдать мою находку легавым, чтобы чистенькими остаться? Тьфу на вас! Никогда ещё ни на кого не плевала, а на вас плюю!
– Она развернулась ко мне.
– А ты, Шпендрик? Ты меня для этого сюда привел?

– Мадам, - ледяным тоном произнес Вулф.

– И не называйте меня мадам!
– окрысилась она.

– Вы кое в чем правы, - неохотно признал Вулф.
– Обвинение в холуйстве я, разумеется, самым решительным образом отвергаю, однако вы затронули интересную тему. Я не блюститель закона. Имеет ли право обычный гражданин конфисковать контрабанду? Очень сомневаюсь. Допустим даже, что такое право у него есть, но должен ли он это делать? Безусловно, нет. Пока эти фальшивые деньги, находятся в ваших руках, они, несомненно, ваши. Каюсь, я допустил ошибку, однако руководствовался я лишь чувством гражданского долга, а отнюдь не подобрастием. К тому же мне совсем не хотелось ввязываться в сомнительную историю. Однако ваши слова затронули меня за живое. Вот что я предлагаю: мистер Гудвин положит эти купюры в мой сейф, а сам отправится к вам домой и проведет расследование. Вы хотели, чтобы я помог вам изобличить фальшивомонетчика, и мистер Гудвин примет решение, как, когда и какими средствами это возможно сделать. Если окажется, что работа эта слишком трудоемкая и дорогостоящая, то я верну фальшивые деньги вам, однако поставлю в известность секретную службу. В любом случае, гонорар за свои услуги я от вас не потребую. Я не считаю вас своей клиенткой. Просто я не хочу ввязываться в эту историю. Вы согласны?

– Мы поделим премию на троих, - сказала Хетти.

– Премия меня не интересует, - отмахнулся Вулф.
– Тем более, что её может и не быть.

– Будет. Мне-то она не так уж и нужна - на жизнь у меня денег и без того хватает, но заработать я бы не отказалась. Ладно, я не возражаю, чтобы деньги какое-то время полежали у вас в сейфе, а вот слов своих пока назад не беру - посмотрим, как все выйдет.

– Не возражаю. Арчи?

Я кивнул и подобрал со стула оберточную бумагу с бечевкой. Держал я бумагу осторожно, за уголок.

– Вопросик, - сказал я.
– Поскольку он спрятал деньги в таком месте, где их вполне могли обнаружить, он, наверное, позаботился об отсутствии на них своих отпечатков. Или - нет. Если верно последнее, то он у меня в руках и минут через десять я уже выведу его на чистую воду. Однако на юридическом языке это - незаконное обращение с уликой. Вопрос: как быть?

– Да, я и сама подумала про отпечатки пальцев, - кивнула Хетти. Только как это сделать?

– Ты не можешь снять их, не оставив следов?
– спросил Вулф.

– Нет.

– Тогда не делай этого. Отпечатки могут и подождать.

Сам-то я, конечно, уже наследил - и на купюрах и на бумаге, - однако смысла усугублять положение не было, поэтому в сейф я свою добычу уложил аккуратно, со всей предосторожностью. Потом спросил Вулфа, есть ли у него указания, но он ответил, чтобы я действовал по собственному усмотрению. Я вынес из гостиной сумку и перчатки Хетти, пальто она не снимала. Я предложил даже пощупать ей пульс, но Хетти отказалась. Однако, пройдя в ванную полюбоваться на себя в зеркало, она признала, что выглядит не лучшим образом, поэтому когда появилась вновь, грязное пятно уже исчезло, да и волосы больше не выглядели такими растрепанными.

Пока мы шли на Десятую авеню ловить такси, она слегка прихрамывала, но не жаловалась; сказала лишь, что бедро немного побаливает. А вот когда мы с ней остановились на перекрестке на красный свет и Хетти увидела полицейского, надзиравшего за порядком, она пояснила мне, чем вызвана её нелюбовь к легавым. Оказывается, в свое время её отец погиб от пули полицейского, причем, хотя в подробности она не вдавалась, вроде бы даже и не по собственной вине. Однако меня больше интересовало другое, и я попросил её рассказать про Тамми Бакстер. Должно быть, и у неё рыльце в пушку, коль скоро ею интересовался человек из фискальной полиции. Нет, сказала Хетти, Тамми тут ни при чем: у неё лишь один костюм, два платья, две юбки и кроличья шубка, а будь она фальшивомонетчицей, одежды у неё было бы куда больше. Я признал, что она, безусловно, права, но вот чем все-таки был вызван интерес к ней тайного агента? Как давно она жила в доме Хетти? Оказалось, что всего три недели. Что Хетти ещё про неё знала? Ровным счетом ничего. Рекомендательные письма Хетти никогда не просила, да и справки о своих жильцах не наводила. Полагалась исключительно на свое чутье.