Некоторое время они говорили об этом. Потом Дервин захотел побольше узнать об их встрече с Боном Кестером в воскресенье вечером, об ужине в клубе «Грин-Медоу».

Перейдя к этой теме, он опять стал вежливым и обходительным — настолько обходительным, по крайней мере, насколько может человек, у которого пот начинает струиться по шее через две минуты после того, как он его вытер. Разговор о Кестере в конечном счете вновь привел к завещанию, к тому пункту, согласно которому доверенный секретарь должен был получить солидный куш. Они рассматривали различные возможные последствия этого, когда раздался стук в дверь и в комнату вошел Бен Кук, начальник полиции, которого так занимала какая-то мысль, что он даже не заметил присутствия Торпов.

— Что-нибудь новенькое? — спросил Дервин.

— Не знаю, насколько это ново, — сказал Кук, — но хуже не бывает. Речь идет о том субъекте, которого привезли из Порт-Джефферсона и который утверждает, что он Ридли Торп.

— Я дал вам указание самому разобраться с ним.

— Знаю, что дали, но вы должны выслушать его. Он действительно считает, что он Ридли Торп. Я подумал, легче всего избавиться от него, если привести сюда, пусть сын и дочь посмотрят…

— Что за глупости! Посадите его в камеру и наведите справки, кто он такой.

— Но я же говорю вам… — стоял на своем Кук. — Это займет одну минуту. Вы не возражаете, миссис Пембертон?

— Вовсе нет.

— А вы, мистер Торп?

— Нет.

— Ну так что, Фил?

Дервин нехотя согласился. Не теряя времени, Кук вышел и тут же вернулся. Дверь отворилась, он отступил в сторону, пропуская двух мужчин, — обоим около шестидесяти, один маленький, но не хилый, и загорелый до черноты, другой покрупнее, более властный, внушительный и неторопливый. Последний остановился посреди комнаты и воскликнул:

— Это вы, дети?

Медленно поднимаясь с кресла, Миранда смотрела на него расширенными, изумленными глазами. Джеффри остался сидеть словно прикованный, не сводя взгляда с вошедшего; кровь отхлынула от его лица.

— Эй? — опять выкрикнул папаша.

Не отрывая глаз, Миранда медленно подошла к нему, остановилась в трех футах от него, еще секунд пять рассматривала его и, наконец, проговорила высоким, напряженным и тихим голосом:

— А мы как раз обсуждали твое завещание с мистером Дервином.

— Что?.. — подскочил Дервин. — Что это… Что вы…

— Это мой отец, мистер Дервин. Или его дух.

— Дух…

Джеффри с побледневшим лицом стоял рядом. Глядя прямо в глаза стоящему посреди комнаты человеку, он произнес резким голосом:

— Да. Это ты.

— Конечно, мой мальчик. А как же?

— Дух! Я… что… — бессвязно заговорил прокурор. — Вы ошибаетесь… Это какое-то…

— Они не ошибаются, — заявил человек. — Я Ридли Торп. Это мой друг Генри Джордан. Генри, ты, кажется, не знаком с моим сыном и моей дочерью. Пожми им руки. Миранда. Джеффри. Я устал и хочу сесть.

Все расселись вокруг стола, только Бен Кук устроился у стены, откинувшись к ней вместе со стулом, да Дервин остался стоять, настороженный и недоверчивый.

Командовал парадом Ридли Торп. Небритый, взъерошенный, в мятом костюме, не зря он имел за плечами двадцатилетнюю практику ведения бурных совещаний директоров.

— Прежде всего, — обратился он к Дервину, — возьмите телефон и немедленно прекратите вмешательство в мои дела. Все, кто роется в моих бумагах, в моих вещах, сует нос в мои дела — все должны быть отозваны.

Дервин покачал головой.

— О нет. Это подождет. Прежде всего вы должны убедить меня. Ответить на все мои вопросы. Уж не думаете ли вы, что я…

— Хорошо. Я отвечу на ваши вопросы. Я Ридли Торп.

Мои сын и дочь…

— Ваш сын опознал вас в убитом…

— Перестаньте перебивать меня! Сын и дочь признали меня. Я обычно проводил в том бунгало уик-энды, потому что стремился к уединению и покою, но это стало в конце концов широко известно, и меня это раздражало. Три года назад я нашел человека, который был очень похож на меня, и нанял для того, чтобы он проводил в бунгало выходные. Это позволило мне свободно отдыхать в уединении там, где я хочу, и предаваться тем занятиям, которые мне нравятся. Так оно и повелось. И никто не выслеживал меня, потому что считалось, что я нахожусь у себя в бунгало. Благодаря своему двойнику я действительно там находился. Частенько мы отправлялись куда-нибудь на лодке с моим другом Генри. Так было и нынче в пятницу. Обычно в воскресенье вечером или в понедельник утром я возвращался, однако на этот раз я так устал и стояла такая жара, что я решил остаться на воде. Мы бросали якорь в разных местах пролива, ловили рыбу, разговаривали, спали…

— И не высаживались на берег?

— Нет. На лодке можно забыть про весь мир и дать отдых своим нервам. Мы высадились только сегодня днем, после грозы. До этого стояли на якоре в небольшой бухте у Лонг-Айленда. Когда буря закончилась, мы добрались до Порт-Джефферсона и пришвартовались…

Я намеревался вернуться к своим делам… и первое, что увидел, — это крупные заголовки о расследовании моего убийства. Поезда пришлось бы ждать целый час, поэтому я обратился в полицию и попросил их побыстрее доставить меня сюда. Они не хотели мне верить, и, думаю, не стоит их осуждать. Но это действительно я.