Тусклый огонек лампы осветил сморщенное лицо. Старуха пристально разглядывала Эбби.

– У тебя есть о чем поволноваться, кроме собственной безопасности.

– О чем ты?

Мариска улыбнулась. Это была отнюдь не ободряющая улыбка.

– Ты добилась того, чего хотела?

– Я говорила с Первым Волшебником, если ты это имеешь в виду.

– И что он сказал, милочка?

Эбби спустила ноги с кровати.

– Это мое дело.

Улыбка старухи стала шире.

– О нет, милочка. Это наше дело.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Отвечай на вопрос. У тебя осталось мало времени. У твоей семьи осталось мало времени.

– Откуда ты… – Эбби вскочила, но старуха схватила ее за руку и выкручивала запястье до тех пор, пока девушка не села обратно.

– Что сказал Первый Волшебник?

– Сказал, что ничем не может мне помочь. Пожалуйста, отпусти. Мне больно!

– Ой, милочка, какая скверная новость! Очень скверная новость для твоей крошки Яны.

– Как… Откуда ты о ней знаешь? Я никогда…

– Значит, волшебник Зорандер отклонил твою просьбу. Скверно, скверно. – Старуха поцокала языком. – Бедная несчастная малютка Яна. Тебя предупреждали. И тебе известна цена неудачи.

Она отпустила Эбби и направилась к двери. Эбби отчаянно пыталась что-то придумать.

– Нет! Постой! Завтра я снова должна встретиться с ним На рассвете.

– Зачем? – бросила через плечо Мариска. – Почему он согласился принять тебя завтра, если сегодня уже отклонил твою просьбу? Ложью ты не купишь своей дочери лишних дней жизни.

– Это правда! Клянусь душой моей матери! Я говорила с колдуньей, той, что нас сопровождала. С ней и с Матерью-Исповедницей, уже после того, как волшебник Зорандер отклонил мою просьбу. Она согласились уговорить его предоставить мне личную аудиенцию.

– Почему? – Старуха недоверчиво выгнула бровь. Эбби показала на котомку, лежавшую в изножье кровати.

– Я показала им то, что принесла.

Скрюченным пальцем Мариска приоткрыла котомку. Некоторое время она молча рассматривала содержимое, а потом, словно змея, скользнула к Эбби.

– Значит, тебе только предстоит показать это волшебнику Зорандеру?

– Да. Он даст мне аудиенцию. Я уверена. Завтра он меня примет.

Мариска достала из-за широкого кушака кинжал и медленно провела им перед лицом Эбби.

– Нам начинает надоедать дожидаться тебя.

Эбби провела языком по губам.

– Но я…

– Утром я уезжаю в Конни Кроссинг. Уезжаю, чтобы повидать твою перепуганную крошку Яну. – Старуха схватила Эбби за волосы и оттянула ей голову назад. – Если ты притащишь его сразу следом за мной, то ее освободят.

Кивнуть Эбби не могла.

– Привезу. Клянусь. Я его уговорю. Он повязан долгом.

Мариска поднесла нож так близко к лицу Эбби, что острие коснулось ресниц. Эбби боялась моргнуть.

– Если опоздаешь, я выколю глазик малютке Яне. Один. А второй оставлю, чтобы она видела, как я вырежу сердце ее отцу, и знала, как это больно, потому что потом я сделаю с ней то же самое. Ты поняла, милочка?

Эбби сдавленно пробормотала, что поняла. Слезы душили ее.

– Хорошая девочка! – Лицо Мариски было так близко, что Эбби чувствовала запах перца в ее дыхании. – Если мы заподозрим какой-то подвох, они умрут.

– Никакого подвоха. Я поспешу. И привезу его.

Мариска поцеловала Эбби в лоб.

– Ты замечательная мать. – Она выпустила волосы Эбби. – Яна тебя любит. И плачет день и ночь напролет, скучая по тебе.

Когда дверь за Мариской закрылась, Эбби, дрожа, свернулась калачиком и заплакала, кусая кулак.

Они шли по широкому крепостному валу. Делора наклонилась к Эбби.

– У тебя неважный вид, Абигайль. Что-то случилось? Отбросив со лба челку, Эбби посмотрела вниз на город, который только-только начинал выплывать из предрассветной дымки, и молча вознесла молитву духу матери.

– Нет. Просто провела скверную ночь. Никак не могла уснуть.

Мать-Исповедница положила руку ей на плечо.

– Мы все понимаем. Во всяком случае, он согласился предоставить тебе аудиенцию. Держись. Он хороший человек. Правда хороший.

– Спасибо, – проговорила Эбби, стыдясь самой себя. – Спасибо вам обеим за помощь.

На крепостном валу ждали люди – волшебники, колдуньи, офицеры и прочие. Когда три женщины проходили мимо, все сразу же замолкали и склонялись перед Матерью-Исповедницей в поклоне. Многих Эбби узнала. Она видела их вчера. Среди них был и волшебник Томас. Он выглядел встревоженным и, что-то бормоча себе под нос, нетерпеливо листал бумаги, испещренные магическими символами.