— Пожалуйста, запишите, что я отдал пакет этому бабуину в один час шесть секунд летнего времени. — Я отправился восвояси.

Вулф уже сидел за обедом, и я включился в операцию «Омлет с анчоусами». Он не позволяет разговаривать за столом о делах. Нечего и думать прерывать его пищеварение, поэтому лишним доказательством его состояния являлось то, что во время дегустации пирога с инжиром и вишней он позволил себе прервать процесс принятия пищи: раздался телефонный звонок.

Вернувшись из кабинета, я доложил:

— Звонит некто по имени Деннис Горан. Может быть, вы помните…

— Да, чего он хочет?

— Вас.

— Мы позвоним ему через десять минут.

— Он куда-то уходит и не будет на месте.

Это не вызвало привычной вспышки гнева. Не мешкая, он отправился в кабинет. Пока он дошёл до телефона, я уже поднял отводную трубку за своим столом. Наконец Вулф уселся.

— Ниро Вулф слушает.

— Говорит Деннис Горан, адвокат. Произошла ужасная трагедия. Миссис Деймон Фромм нет в живых. Она попала под машину.

— Не может быть! Когда?

— Тело обнаружено сегодня в пять часов утра. — У него был писклявый тенор, который, казалось, вот-вот сорвется на визг, но, возможно, это было из-за шока, вызванного случившимся. — Я был её другом, вёл некоторые её дела и звоню вам по поводу чека на десять тысяч долларов, который она выписала вам вчера. Вы депонировали его?

— Нет.

— Вот и отлично. Так как миссис Фромм нет в живых, то чек, конечно, не может быть оплачен. Как вам удобнее — переслать его на домашний адрес миссис Фромм или ко мне?

— Ни то, ни другое. Я его депонирую.

— Но он не будет принят к оплате! Чеки, подписанные умершими, не…

— Знаю. Но чек уже учтен в банке…

— О… — Долгая пауза. — Но так как её нет в живых и она не может воспользоваться вашими услугами, а вы ей помочь… Этичнее было бы вернуть этот чек.

— Вы не мой наставник в вопросах этики, мистер Горан.

— Я этого не утверждаю. Но без всякой враждебности или предупреждения я хочу спросить вас, чем можно оправдать, что вы оставляете эти деньги себе?

— Тем, что я заработаю их.

— Вы намереваетесь их заработать?

— Да.

— Но как?

— Это моё дело. Если вы являетесь душеприказчиком миссис Фромм, я готов обсудить с вами этот вопрос, но не по телефону. Я могу принять вас сегодня до четырёх часов дня, или от шести до семи, или от девяти до полуночи.

— Не знаю… Боюсь, что не… Я посмотрю…

Он повесил трубку. Мы тоже. В столовой Вулф расправился с пирогом и кофе в полном молчании. Мы вернулись в кабинет, он устроился в своём кресле, и только тогда я произнес:

— Заработать их было бы хорошо, но главное — почувствовать, что вы их заработали. Я сомневаюсь, что нашего заявления, переданного Кремеру через Роуклиффа, окажется достаточно. Мое эго испытывает зуд.

— Депонируй чек, — пробормотал он.

— Обязательно.

— Нам нужна информация.

— Постараюсь.

— Получи её у мистера Коэна.

— Относительно чего нам нужна информация?

— Относительно всего. В том числе и о Мэттью Бирче, но учти, что Коэн не должен знать о том, что связывает убийства Пита и Бирча, если только полиция не сообщит об этом, или он получит эти сведения из других источников. Ничего не рассказывай ему. То, что я занялся этим делом, можно опубликовать, но причина моей заинтересованности не должна быть предана огласке.

— Сказать ему о Пите? Он бы весьма оценил это сообщение. Оно могло бы представить большой интерес для его статьи. А также показать, что ваша репутация…

Он стукнул кулаком по столу, что являлось для него высшим проявлением гнева.

— Нет! — прорычал он. — Репутация? Чтобы я сам наводил людей на мысль о том, что обращение ко мне за помощью грозит смертью? Во вторник тот мальчик. В пятницу женщина… Я не желаю превращать мой кабинет в преддверие морга!

— Подобная мысль приходила мне в голову.

— Советую держать её при себе. Нам понадобятся Сол, Фред и Орри. Но я сам прослежу за этим. Отправляйся.

Так я и сделал. Взял такси и отправился в редакцию «Газетт». Сотрудник на третьем этаже, который в течение трёх или четырёх лет состоял в списке лиц, дважды в год получавших в подарок от Вулфа коробку с орхидеями, созвонился с Коэном по внутреннему телефону и жестом пригласил меня пройти.

В кабинете у Лона было двое его коллег, но они тут же ушли. Пожав мне руку, Лон заявил: