В подъезде, в тамбуре между дверями, он обнял ее, предварительно поставив авоську на плиточный сортирный пол.

– Ну и что?
– спросила Яна.

– Тебе приятно?
– нахально поинтересовался он.

– Конечно приятно. Разве я позволила тебе такое, если бы было неприятно. Тебе сколько лет?

– Будто не знаешь. Двадцать четыре. Я тебе нравлюсь?

– Нравишься. А мне... В общем, я тебя старше.

Они закрыли глаза и потерлись щеками.

– Тебе неприятно?
– опять спросил Алик.

– Дурак, - ответила она и легко поцеловала его в щеку.
– Пошли.

Перед Сергеем стояла индивидуальная четвертинка из заначки. Почти уже приконченная. Сергей хлебнул и разглагольствовал:

– Высокие цели, высокие мысли, высокие слова. Прекрасно. Самые высокие слова - в библии. А для чего она? Для безотказного массового гипноза. Слишком часто высокие слова существуют для обмана или существуют для того, чтобы подчинить, придавить человека. Хочу правды, хочу простого и в мельчайших подробностях точного изображения жизни. И буду картины снимать так. Пусть люди смотрят и думают. Сами!
– увидев Алика и Яну, он охотно отвлекся.
– Принесли? Ну тогда я чекушку приканчиваю, а дальше действуем на равных.

Пока Дима и Виктор обновляли стол, Яна задумчиво глядела на Андрея, который, обеспечив первый тайм, не суетился.

– А все-таки ты это зря, - грустно произнесла Яна, продолжая рассматривать Андрея. Андрей соблазняюще (был хорош) улыбнулся.

– Что - зря?

– С "Лайфом". Ты уверен, что за тобой не следят?

Андрей презрительно пожал плечами. Презрительно, но неуверенно. Появилось интересное занятие. Коллектив замер в ожидании. Охота началась.

– Кто-нибудь был в предбаннике кроме тебя?
– жестко поинтересовался Дима.

– Заходили какие-то. Но когда я его брал, никого не было.

– Абсолютно никого?
– допытывалась Яна.

– Абсолютно.
– Андрею - заметно на глаз - стало не по себе.

– Профессия у этих людей такая, чтобы быть незаметными или незамеченными, - включился в облаву Сергей, умиротворенный решением вопроса о напитках.
– Да ладно, ребята, хватит об этом. К делу.

Разлили и выпили.

– Какие еще люди?
– выпив, грозно спросил Андрей.

– Наши люди, - разъяснила Яна.

– Ну, взял журнал, ну, посмотрел его. В чем состав преступления? Ерунда все это, - старательно успокаивал себя Андрей.
– Выпьем еще, ребята.

Выпили еще.

– Не те теперь времена, - не унимался Андрей.

– Ты о чем это?
– спросил Дима. Он был ясен и добр.

– Я - свободный человек и что хочу, то и делаю. Не те теперь времена!

– Времена, действительно, не те. Зато мы все те же, - Алик вяло ковырял крабовую лапшу.
– Что ты суетишься? Вызовут тебя куда надо, поговорят, возьмут на заметку. И все дела. Зачем же нервничать.

Игра становилась скучной. Слишком легко Андрей заглотнул крючок. Алик смотрел на Яну и Виктора, не понимая, что они - муж и жена. Виктор блаженно разглядывал абажур - он уже был пьян. Яна не смотрела на него, не интересовалась им, не беспокоилась за него. Она с ожиданьем смотрела на Диму, который, трогая гитару, подбирался к песне.

– Я пойду, - сказал Алик и встал из-за стола. Еще было много водки, еще было десять часов вечера, еще были впереди разговоры и укромные минуты с Яной - всего этого было жалко, было жалко себя, но Алик еще раз сказал: - Я пойду.

И вышел в коридор темной коммунальной квартиры. В коридоре было пусто. Пожилые соседки любили Андрея за красоту и интеллигентность и старались не мешать его досугу.

Алик медленно одевался и слушал, как за близкой дверью Дима наконец запел: "Сегодня Сонечка справляет аманины". В комнате дружно рявкнули припев, дверь отворилась, и в коридор вышла Яна.

– Алик!
– позвала Яна. Ее слегка шатнуло. Она плотно прикрыла дверь и, вплотную подойдя к полупьяному Алику, внятно спросила: - Ты любишь меня, Алик?

Он обнял ее, ощутив где-то у солнечного сплетения ее упругие и мягкие груди, она нашла слабыми мягкими, готовыми на все губами его рот, и ему показалось, что он любит ее. Но сказать об этом вслух он не мог, не хотелось. Задохнувшись, Яна оторвалась от Алика, ударив его кулаком в грудь (больно), и сказала:

– Ты люби меня, Алик. А мне тебя любить грешно. Грешно. Грешно.
– И пошла в комнату.

Из раскрытой двери шибанул табачный дух. Войдя за ней в комнату уже в пальто, Алик отыскал на столе чистый стакан, наполнил его до краев и выпил. Водка долго ходила от кадыка к желудку, потом улеглась и произошел удар, которого он ожидал. Ноги-руки сделались податливыми посторонним влияниям, в ушах зашумело, мысли разбежались в разные стороны, и он оказался на воздухе. Чистый воздух тоже ударил по слабому месту - по голове.