Француженка тут же достала из-под шапочки тридцатиминутную аудиокассету. Старлиц был без очков, поэтому поднес кассету к самым глазам, чтобы прочесть, щурясь, надпись синей шариковой ручкой: «Масерреф Ханим Сегах Газель».

– Ничего себе... Вы это слушали?

– Чего ради нам слушать всякое турецкое старье? – возмутилась Француженка. – Никакого коммерческого интереса!

– И вообще, это дело Лайэма, – напомнила Канадка.

– Что ж, уговорили, – сказал Старлиц. – Я проиграю эту пленку Лайэму. А вы тем временем подскажите Озбею, что ему нужен конферансье, который представит ее по-турецки.

Старлиц передал кассету Лайэму и договорился с осветителями. Он оценил такт, проявленный Озбеем. Если бы тот попросил за Гонку напрямую, то это походило бы на выкручивание рук. Другое дело – добиваться своего через исполнителей, принятый в музыкальном бизнесе способ. Если Гонка оскандалится, то виноватых не окажется, кроме нее самой. Все остальные, включая Озбея, выходили сухими из воды. В случае успеха лавры достанутся всем, в том числе ему. Озбей поступил профессионально.

Взяв ситуацию под контроль, Старлиц отправился на поиски Американки. Та сбежала с вечеринки в наркотическом перевозбуждении. Ее, как всегда, прикрывала Британка.

Британка тщательно работала над своим сценическим имиджем. Вопреки всем ожиданиям и традиции, она приобрела исключительную легкость и живость, почти сравнявшись сценической гибкостью с Итальянкой. Казалось, внутри у Британки рухнул психологический барьер: она разделалась с остатками имперского величия и растопила последний ледок сдержанности. Теперь ее веселость отдавала дешевкой и низкопробностью.

Легги поймал Британку и принудил ее к беседе тет-а-тет.

– Что творится с нашей Янки?

Британка нахмурилась.

– Не набрасывайся на нее, Легги. У нее доброе сердце и самые лучшие намерения.

– Ладно, ты просто мне скажи, куда она подевалась.

– С Американкой все в порядке. Лучше взгляни на Японку! – наябедничала Британка. – Вот у кого крыша поехала!

Легги подозрительно покосился на Японку, одетую в мини-кимоно в форме осеннего листка, которая безразлично гримасничала для фотографов. У нее продолжался приступ мрачного самосозерцания. Впрочем, Японка, в отличие от Американки, всегда вовремя и без нареканий выдавала положенную продукцию.

– Что ж, у Японки небольшая депрессия. Ничего странного, «чудо-хлеб» и шоколадка мигом приведут ее в чувство.

– А по-моему, это клиническая депрессия.

– Твоего мнения никто не спрашивает. У тебя другая задача, гораздо более почетная: привести в чувство Американку. Сама знаешь, ты в этом деле профессионалка. Что она с собой натворила? Опять наркотики?

Блестящие губки Британки сложились в рассудительную гримаску.

– Полагаю, отчасти дело в этом.

– То есть как «отчасти»? Наша Янки употребляет больше кокаина, чем остальные шесть вместе взятые.

Японка и Итальянка охотно присоединились к беседе: они почуяли, что пахнет жареным.

– Просто у нее честолюбие, – объяснила Британка, приподнимая для убедительности узкие плечики. – Она все время изобретает для всех нас разные крупные проекты. Когда мы отказываемся ее слушаться, она занимает у нас много денег и все делает сама.

– Американка не может играть в команде, – присовокупила Японка, топая по ковру огромным сабо.

– Она очень-очень большая примадонна, – сказала Итальянка, презрительно щелкая пальцами.

– Куда она пошла? – снова спросил Легги. Британка вздохнула, признавая поражение.

– Убежала нюхать кокаин и реветь.

– Куда?

– Туда, где нет камер. К малому бассейну, наверное.

На сцене появился турецкий радиоведущий, чтобы объявить о дебюте мисс Уц. Было видно, как неумело он разыгрывает энтузиазм, перекрикивая писк зафонившего микрофона. Легги поспешил удалиться.

Американку он нашел в белом пластмассовом шезлонге рядом с осушенным бассейном. На ней по-прежнему была звездно-полосатая мини-юбка, она беспрерывно сморкалась в бумажный платок.

– В чем дело, Американка?

Она подняла голову.

– Хватит с меня этой клички! Между прочим, у меня есть имя.

Старлиц присел на край шезлонга и сложил на груди мясистые руки.

– Что это тебя нынче так разобрало, Мелани?

У нее были красные от слез глаза.

– Все получается совсем не так, как ты обещал.

– Деньги-то хорошие, – напомнил Старлиц. Американка в ответ выразительно высморкалась. – Классный отель. Сбалансированная диета. Занятия аэробикой.

– Когда ты меня нанимал, ты предупреждал, что «Большая Семерка» – фальшивка, просто способ заработать. – Американка прерывисто вздохнула. – Но я все равно не поняла, что это значит.