– Узнаю Вану, – пробормотал Старлиц. – Она не из тех женщин, которых где положишь, там и возьмешь.

– Ради тебя мы переходим на английский, – галантно обратился Виктор к Зете. – Ты готова к новому полету? Мой дядя ждет. Он готов увезти тебя с Кипра.

– Не хочу опять в этот дурацкий самолет! – закапризничала Зета. – Там тесно и воняет пластмассой. – Она упала на голый матрас и скрестила на груди руки.

– Здесь больше нечего делать, – сказал ей Виктор с сочувствием и, обращаясь к Старлицу, снова перешел на русский. – Озбей вас обставил. Теперь группа принадлежит ему.

– Нет, не обставил, – возразил Старлиц. – Просто у меня есть другие обязательства.

– Вы поступаете правильно. – Виктор ударил себя в худую грудь, где билось его нежное русское сердце. – Забудьте про «Большую Семерку»! Ваша плоть и кровь важнее этой шайки шлюх!

– Откуда такая суровость, Виктор? Раньше ты был поклонником «Большой Семерки».

– Сначала они мне нравились, – угрюмо сознался Виктор. – Но мне быстро стало скучно.

– Ты случайно с какой-нибудь не переспал?

– Только с одной.

– Это с которой же?

– Какая разница? – нахмурился Виктор.

– Действительно! К черту, это часть программы. – Старлиц покачал головой. – Эти сукины сыны попытались вышвырнуть меня из моего номера! Пора собирать документы и сматываться с острова.

– Поздно. В вашем кабинете побывали люди Озбея.

– Ты шутишь!

– Не шучу. Они забрали бухгалтерские книги и все компьютерные диски. При здешней неразберихе это было нетрудно.

– Это серьезный удар... – простонал Старлиц.

– Но не все новости так плохи, есть и хорошие. Пока они шуровали в вашем кабинете, я побывал с рюкзаком в кабинете самого Озбея. – Виктор похлопал раздутые карманы на своих грузовых штанах. – Глядите, какой чудесный итальянский револьвер я нашел в его столе!

– Хорош! – Старлиц уважительно принял заряженную золотую беретту и понюхал патронник. Оружие неоднократно пускали в ход.

– А вот турецкое разрешение на владение оружием. Судя по нему, владелец – эксперт по оружию из отдела тайных операций MIT. Печать и подпись на месте.

Старлиц изучил документ, не пропустив ни одной буковки. Золотые завитушки и разноцветные чернила давали некоторое представление о кафкианском мире турецкой бюрократии.

– Занятное удостоверение, дружок! Оно в десять раз ценнее самого револьвера. Хотя за пределами Турции от него не будет толку. Забирай!

– Конечно. – Виктор благоговейно спрятал документ. – Озбей – господин с безупречным вкусом. Один шейкер для коктейлей чего стоит! Кокаин, амилнитрат [26] , виагра и прочее. Скромная фотография его подружки Гонки, благодарственная записка от премьера-женщины в рамке. И полное собрание Яна Флеминка на турецком языке.

– Это что, бельгийский теоретик?

– Нет, британский шпион, знаменитый империалистический поджигатель войны.

– Йен Флеминг! – догадался Старлиц.

– А я что говорю – Ян Флеминк! Я видел эти отвратительные пропагандистские фильмы. «Из России с любовью»... Очень старое глупое кино! Ни малейшего представления о моей культуре, зато масса дешевых спецэффектов.

Старлиц не выпускал из рук беретту. По причине, которую он сам еще не успел уловить, интуиция ему подсказывала, что самое правильное – немедленно всадить в Виктора пять или шесть пуль. Русский доверчиво отдал ему револьвер, Старлиц знал, что он заряжен, Виктор был у него на мушке, к тому же это была последняя возможность пристрелить Виктора. От гибели Виктора в мире добавилось бы счастья, усилилось бы слабое подобие связной реальности на планете. В следующее знакомство Старлица с Виктором стрелять в него было бы уже поздно – ведь Виктор был существом с уникальными и быстро прогрессирующими личными свойствами. Зрелый Виктор, преодолевший Y2K, превратится в серьезнейшую помеху.

Но Старлиц давно уже отбросил подобные соображения. Застрелить Виктора значило бы создать себе неприятности, по сравнению с которыми померкли бы все преимущества от этой смерти. К тому же убивать его, скорее всего, было уже слишком поздно. Не говоря о присутствии в номере ребенка.

Старлиц аккуратно заткнул револьвер себе сзади за ремень.

– Виктор, – проговорил он тепло, – я знаю, что твой дядя – ворчун, но в глубине души он наверняка тобой гордится. Ты еще останешься на Кипре?

– Конечно! Я обожаю этот остров! Девушки, солнце, музыка, кебабы... Как в раю!

– Тебя не тянет в Соединенные Штаты?

– Как будто мне дали бы грин-карту!

– В таком случае прощаемся, Вик. Напоследок вот что: постарайся отыскать мать этой девочки. Заглядывай в бары для геев и лесбиянок и в вегетарианские рестораны, наблюдай за демонстрациями защитников мира. Если столкнешься с ней, дай ей сотню баксов и транквилизаторы. Я все компенсирую.

Виктор почтительно кивнул.

– До свидания, мистер Старлиц. Приятно было с вами познакомиться. Спасибо, я многому от вас научился. Как вам дозвониться?