Шрифт:
О, Боже, о, Боже, приходит рассвет…
Вдруг мне стало холодно. Приятная меланхолия растаяла, и на ее месте стало прорастать непрошеное зерно одиночества, которое могло превратиться в этом темном и диком месте в цветок отчаяния. Мне ужасно захотелось курить.
Я встала, потянулась и минуту смотрела на прибывающий свет, бессознательно ожидая, что трубы пронзительно пропоют утреннюю серенаду звездам.
Кто-то шевельнулся позади меня.
Шевельнулся и заговорил, пока я стремительно поворачивалась, охваченная паникой, прижав руки к горлу…
– Итак, я снова нашел вас, – сказал Ричард Байрон.
Он стоял всего в трех метрах от меня. В полутьме можно было различить только его силуэт, маячивший выше меня на склоне, но я где угодно узнала бы этот голос, холодный, язвительный, раздраженный, с неприятным оттенком насмешки. Он остался на месте, надо мной в темноте, и я знала, что попалась в ловушку в скалах так же надежно, как в запертой комнате. Налево от меня и за спиной – скала и возвышающиеся развалины контрфорса, направо – отвесный обрыв на южную равнину, передо мной – Ричард Байрон.
Застыв неподвижно, я ждала.
Он раскурил сигарету, и в пламени спички я снова увидела лицо из своих ночных кошмаров: темные волосы, упавшие на нахмуренные брови, суровые глаза с сузившимися от света зрачками.
Спичка прочертила короткую огненную дугу над утесом. Кончик сигареты стал красным, когда Байрон затянулся.
– Как вы сюда попали? – спросила я и почувствовала раздражение от того, что мой голос звучал как чужой.
Он сказал:
– Вы остановились на бензоколонке в Сан-Реми. Перешли дорогу и выпили коктейль в кафе на бульваре, пока вашу машину заправляли и мыли.
– Да, в самом деле. Вы… вы были в Сан-Реми?
– Был. И, подобно вам, выпил коктейль, пока они что-то делали с моим автомобилем. Я зашел на бензоколонку и ждал вас, но, когда услышал ваши расспросы о дороге в Лебо, понял, что никуда вы не денетесь, и решил отложить встречу. Здесь не так многолюдно, как в Сан-Реми, и у нас с вами есть что обсудить, не правда ли?
– Есть ли?
В его голосе не было никаких эмоций:
– Проклятая маленькая негодяйка, ты знаешь, что есть. Где Дэвид?
Итак, мы вернулись к тому, с чего начали, разве что исход для меня был немного яснее. Я знала, что не собираюсь говорить ему, где Дэвид, но знала также и то, о чем раньше только подозревала: он сумасшедший и не остановится ни перед чем, добиваясь желаемого.
– Где Дэвид?
– Спит в своей постели, надеюсь, – ответила я.
Он сделал нетерпеливое движение, и у меня сжалось сердце.
– Вы знаете, что я имею в виду. Где он?
– Не собираюсь вам говорить, – ответила я честно. Если мой ответ взбесит его, ничего не поделаешь, но лучше быть откровенной, чем уклончивой.
Он помолчал секунду, и я заметила, как сигарета вспыхнула снова, дважды, раз за разом.
Следующий вопрос поразил меня. Он резко спросил:
– Вы хотите денег? Если да, то сколько?
– Мне хватает и своих, – ответила я, когда голос вернулся ко мне. – Что вы хотите предложить – тридцать сребреников?
Я почувствовала, как он впился в меня глазами. Он снова затянулся сигаретой.
– Но я не отказалась бы от сигареты, – заметила я.
Я услышала, как он нащупал пачку, снова чиркнула и зажглась спичка. В этот раз его глаза внимательно следили за мной в ее свете. Он раскурил сигарету и, подойдя на шаг, протянул ее мне.
– В чем дело, – спросила я презрительно. – Вы боитесь, что я столкну вас в пропасть, если вы подойдете ближе?
– Послушайте, моя дорогая, – сказал Ричард Байрон ровно. – Так мы не продвинемся ни на шаг. Я хочу знать, где Дэвид. Вы знаете, но отказываетесь сказать. Прекрасно, мне придется заставить вас рассказать это.
Сигарета мне не помогла; я бросила ее с утеса. Короткий период, когда инициатива была в моих руках, завершился, и Ричард Байрон снова атаковал.
Я сказала храбрее, чем чувствовала себя:
– И как вы собираетесь это делать? Пытать меня? Не будьте ребенком, мистер Байрон.
Он свирепо ответил:
– Господи, с каким удовольствием я бы попробовал! Но если я прикоснусь к вам еще раз, то не ручаюсь за себя. И скорее всего сверну вам прелестную шею.
– Понятно. Гестаповские штучки. – Но мой голос дрожал.
– А почему бы и нет? Мне приходилось видеть, как это проделывали, и с женщинами тоже. Такие приемы дают результат так же часто, как и нет.