– Слушайте, месье, – сказала я осторожно, – я расскажу вам голую правду, как я ее знаю. Времени вернуться к началу нет. Я могу говорить только о том, что происходит сейчас, сегодня вечером, и прошу вас поверить мне. Я не совсем уверена в причинах, побудивших этого Крамера нанять Лоран и Марсдена совершить для него убийство, но думаю, это связано со случившимся во время войны. Ричард и его друг были свидетелями… зверства, полагаю, так можно это назвать, в котором участвовал Крамер.

– Это не имеет значения. – Он заговорил вдруг с резким нетерпением. – Я сказал, что верю вам. Все эти разговоры о войне… на них нет времени. Скажите лучше, что вы думаете о планах этого человека, что вы собираетесь делать сейчас, вечером.

Облегчение было таким внезапным и сильным, что тьма расплылась вокруг меня, и я закрыла глаза и прижала к ним ладони. Я почувствовала, как машина замедляет ход, и, убрав руки, обнаружила, что мы пробираемся по довольно приличной дороге между оградами и домами. Гирлянды уличных фонарей покачивались в темноте, освещенный трамвай выехал из боковой улицы, и внезапно мы окунулись в сияние неоновых огней, кафе и нетерпеливые гудки автомобилей.

– Тулон, – сказал Пауль Вери. – Продолжайте. Расскажите о вашем плане.

– Хорошо, – сказала я. – Вот он, в общих чертах. Где-то по этой дороге есть деревенька Эгибель. Чуть дальше за ней, налево, группа сосен и напротив них, ответвляясь вправо от шоссе, – проезд, ведущий на вершину утеса. Там, если только мы не перехватим его по дороге, ждет фургон под присмотром человека по имени Андре. В этом фургоне Ричард и Дэвид Байроны, без сознания и, думаю, связанные. У Андре приказ дожидаться остальных, затем они собираются инсценировать несчастный случай. Крамер приедет на машине Рич… Байрона, и с ним Лоран. Но Марсден выехал раньше них. И на скорости, с какой мы едем, у него едва ли есть шанс догнать нас, но отстает он ненамного. – Я глубоко вздохнула. – Он спешит, конечно, так как Андре один занят этой работой, и к тому же довольно глуп.

Я замолчала. Паузу заполнил шум ветра. Город остался позади, и снова мы бросили конус света в одинокую ночь. Я не смотрела на Пауля Вери: знала, что изложила свою историю отвратительно, но усталость, замешательство и душевные страдания извиняли меня. Я закусила губу и ждала.

Его реакция была неожиданной. Я услышала протяжный свист удивления, затем он сдавленно выругался и рассмеялся. Но, когда я открыла рот, чтобы заговорить, он снял одну руку с рулевого колеса и мягко уронил ее на мою.

– Простите меня, я не хотел смеяться… но убийца, похоже, вам полностью доверяет. Откуда вы все это узнали?

Я убрала руку из-под его руки и начала искать в сумочке сигареты. По крайней мере он не встревожился, отметила я и сказала:

– Какое это сейчас имеет значение? Вы сказали, нам надо подумать, что делать.

– Действительно.

Он сунул руку в карман, вытащил плоский серебряный портсигар и, не глядя, протянул его мне. Казалось, он погрузился в собственные мысли и забыл обо мне, забыл обо всем, кроме стоящей перед ним задачи. Когда он заговорил, его голос звучал отвлеченно, и он впервые воспользовался родным языком:

– Почему вы… не зажжете ли и мне одну, ma belle?.. Почему вы не обратились в полицию?

Я ответила тоже по-французски:

– У меня не было времени.

Я вытащила сигарету из портсигара и низко наклонилась, пряча лицо от сквозняка за ветровым стеклом, пока щелкала зажигалкой.

– А собака? Где вы нашли собаку?

Огонек потух, и мне пришлось щелкнуть зажигалкой еще два или три раза, чтобы он снова загорелся. Я сгорбилась низко в машине, создавая маленькую защищенную от ветра пещерку, и попыталась закурить снова. Я не ответила, но едва ли он заметил, все еще поглощенный своими мыслями, говорящий сам с собой отсутствующим тоном.

– И этот Марсден; почему вы так уверены, что Марсден – муж Лоран?

Зажигалка сработала, и огонек загорелся. Я раскурила сигарету, протянула ее ему из моей пещерки и полезла в открытый на коленях портсигар за другой.

– Какое это имеет значение? – повторила я. – Нет ли у вас случайно пистолета?

– Случайно, есть, – сказал Пауль Вери, и по его голосу чувствовалось, что он снова улыбается. – Но скажите, как вы попали в Марсель? И чем связаны с этим Байроном?

Я поднесла зажигалку к сигарете, затянулась. И застыла, скорчившись под приборной доской автомобиля, пока пламя зажигалки, освещающее мою крохотную пещерку, поблескивало на открытой крышке портсигара Пауля Вери.

Там была надпись, красиво выгравированная на серебре. Только имя и дата.

Надпись гласила:

Жану-Паулю.

Навсегда.

Л.

17.8.42

Огонек потух. Его голос произнес надо мной в темноте слегка насмешливо:

– Не беспокойтесь ни о чем больше, ma belle. Все будет в порядке, я прослежу за этим. И вы ведь доверяете мне, правда?