Он повесил трубку, и мне стало очень грустно...

Видите ли, Маат, это не принесло ему удачи, потому что смерть он принял от рук федералов.

Короче, я остался один против Чарли и был уверен, что Сандра поступит со мной так же.

Глава 5

– В этот раз, - сказал Бен, - я действительно влип под самую завязку и знал, что не должен слишком высовываться, иначе мне не сдобровать. Смерть Гарри Рэншоу посеяла в городе панику. День ото дня я становился все известнее, поэтому вернулся в Уайтстоун.

На следующее утро Сандра отыскала меня в саду, где я решил вздремнуть. В руках у нее была кипа газет. Она положила мне их на колени и сказала:

– Тебе не мешало бы прочесть это, Бен. Думаю, тебя это заинтересует.

В первой же газете на первой полосе и огромными буквами... Статья занимала большую часть полосы и пестрела выражениями, от которых можно было расплакаться: "Последнее разоблачение нашего уважаемого коллеги Гарри Рэншоу, подло убитого молодым преступником".

"Молодой преступник"! Что за подлый народ! Нет, кроме шуток, не мог же я позволить этому Рэншоу и дальше разоблачать меня! Была это его профессия или нет, но он мне доставлял неприятности, и поэтому я избавился от него. В жизни надо уметь защищаться, и если бы он молчал, он избежал бы такого конца. Что вы об этом думаете?

Маат рассеянно покачал головой.

– Что поразило меня больше всего, - продолжал Бен, - он смог рассказать о нашем разговоре. Сначала я ничего не понимал, но дочитав статью до конца, понял. Оказалось, совершенно незаметно для меня он включил свой диктофон, и все оказалось записанным на пленку, начиная с первого слова и до выстрелов в конце. Вот так.

Все газеты были полны сплетнями о Черном Ангеле. Я стал одновременно звездой и попал в самое трудное положение, которое только можно представить. Газеты требовали вмешательства федеральной службы, жаждали крови, в общем, брызги во все стороны. Бесплатная реклама и больше ничего!

Мне было глубоко наплевать на всю эту болтовню жалких писак. Едва подумав обо мне, они уже делали в штаны. Мне же оставалось только одно: продолжать свое дело и сеять страх. Мне нужен был Чарли, я должен был добраться до него и в конце концов добился своего. Весь город был против меня, Маат, семь миллионов человек против одного! Такое случается не каждый день.

Указательным пальцем Бен коснулся руки Маата и доверительно сказал:

– Большинство людей губит то, что в обстановке, когда требуется принять решение, они не осмеливаются на крутые меры... Они колеблются нажать на спусковой крючок. А я - нет. Убитый - он и есть убитый. Все было против меня: законы, полиция, люди. Они хотели моей смерти. Почему они вмешивались в мою свару с Чарли? Это их не касалось. Вот тогда я набычился, решив покончить с этим и показать им, что мои личные дела никого не касаются.

Какое-то время я был хозяином Нью-Йорка. Я был повсюду, но неуловим. Я играл с полицией и насмехался над обывателями, держа в кармане смерть, как главный козырь. Думаю, если бы я долго учился, то и тогда не заставил бы себя так уважать. Каждый знал: с выстрелом я не задерживаюсь, и, могу сказать, этим я воспользовался, когда встретился с парнями Чарли. Говорили, что происшедшее со мной было просто невероятно.

Бен замолчал, притянул к себе колени и обвил их руками. Внезапно в глазах его пробежал темный огонек, и возбуждение сразу прошло, будто задули свечу.

– Меня очень угнетало положение Сандры, - сказал он.
– Меня теперь знали, и поэтому я не мог оставаться с ней. Это было слишком опасно. Легавые в любой момент могли приехать в Уайт-стоун. Они и сделали это, но слишком поздно.

С другой стороны, Фэтти бросил нас, и мне следовало как можно быстрее расстаться с Сандрой. Поскольку ее клуб был разрушен, ей легко было объяснить свой отъезд из Нью-Йорка. Что касается меня, то она могла отрицать знакомство со мной и довольно легко отвечать на вопросы полиции. Мне казалось, что находясь вдали от нее, я смогу лучше защитить ее.

Я сказал Сандре, что уезжаю. Она боялась оставаться одна. В тот день я заметил, как сильно привязалась она ко мне. Теперь хозяином был я. Я успокоил ее, как мог.

– Если я останусь', - убеждал я ее, - сюда нагрянет полиция, и тогда тебя ничто не спасет. Они в конце концов узнают, что я в Лонг-Айленде. Я теперь заметная личность, и все, что касается меня, становится опасным. Поняла? Так что не двигайся отсюда никуда и не мешай мне действовать. Ты меня никогда не видела и ничего обо мне не знаешь. Хорошенько запомни это.