Ничего, что Ялта была холодная и искупаться в море нам так и не удалось.

Все равно это была отличная поездка.

По статистике, с медицинской точки зрения, 70 % взрослых русских мужчин являются алкоголиками. Если вы не понимаете, что такое 70 %, то объясню: двое мужчин из трех.

Алкоголизм всегда начинается весело. Например, с того, что со школьным другом ты уезжаешь в Ялту и денег хватает на то, чтобы дважды в день твой член облизывала новая украинская девчонка. Правда, заканчивается все совсем не так весело.

После того раза в Ялте я был всего однажды. Несколько лет назад съездил с подружкой. Я не хотел ехать: был уже, хватит. Но все равно поехал.

Пил я четвертый месяц подряд. С Нового года до самого конца апреля. Если бы нашлись желающие увезти меня не в Ялту, а на Колыму, то я съездил бы и туда.

На вокзал в СПб я прибыл настолько пьяным, что помню, громко беседовал с бронзовым Петром Первым, выставленным в зале ожидания. Петр косился и трусливо помалкивал.

Всю дорогу до украинского Крыма я продолжал пить. Подружке было за меня стыдно. Иногда она делала вид, что едет вовсе и не со мной, а иногда визгливо орала. Требовала успокоиться.

Успокоиться, не пить, вести себя как человек было для меня не проще, чем вести себя как птица и, махая руками, летать вокруг вагона.

В Ялту мы приехали рано с утра. Я с удивлением заметил, что, оказывается, с собой у подружки был большой солнечный зонтик. Она говорила, что еще в Петербурге я помогал вносить этот зонтик в вагон, но я абсолютно этого не помнил.

Какое-то время я отсыпался. Потом выполз за порог арендованной квартиры, выпил пива, прогулялся по ялтинскому бульвару.

Вон там мы десять лет назад сидели в уличном кафе. Вот тут на второй день по приезде познакомились с двумя смешливыми крымчанками. У девушек были крашеные шевелюрки и круглые сисечки…

Теперь все было иным: мне уже исполнилось двадцать девять, а Мыльник к этому времени уже умер.

Я жил своей жизнью. А он своей. Мне казалось, что наши жизни здорово отличаются.

Медленно, но верно я становился лучшим газетным репортером Северной столицы. Он просто пил и употреблял hard наркотики.

Из карьерных соображений иногда мне приходилось нацеплять галстук, но я знал: тылы прикрыты. В окраинных купчинских гетто живет мой друг, свободный настолько, что даже не слышал о такой штуке, как карьера.

Он был тем, кем я мог стать: live fast, die young. Но, к счастью, не стал. Я был уверен, что иду в гору, а он сползает вниз. Мне было приятно, что этот парень был стопроцентным панком, и еще приятнее — что панк все-таки он, а не я.

Я пил не меньше, чем он. Может быть, даже больше. Но я пил дорогие напитки и делал это в компании светских львов. Я верил, что разница между нами существенна.

Чем дальше, тем сильнее я боялся стать точно таким же, как мой друг. Виделись мы редко. Последний раз — месяца за два до того, как он умер.

Получилось так, что я заночевал в чужой квартире, которая располагалась всего за пару кварталов от мыльниковской, и, проснувшись с утра, подумал: почему бы не зайти к старому другу?

Как и положено, сперва я постучал в окно и только потом позвонил в дверь. Не открывал он долго. Я начал думать, что, может быть, мне отказано в посещении. Но оказалось, что Мыльник просто спал.

— О! Привет! Деньги есть?

Я прошел, не разуваясь, дошагал до кресла и закурил. Кресла, как и десять лет назад, стояли друг напротив друга. Только The Cure Мыльник давно уже не слушал.

— Деньги, говорю, есть?

— Нет.

— Совсем нет?

У меня действительно не было денег. Накануне я напился за чужой счет, и теперь даже до метро мне предстояло идти пешком.

— Совсем нет.

— Повторяю последний раз: совсем-совсем? Может, все-таки есть?

Я порылся в карманах. В карманах брякала мелочь. В общей сложности меньше четверти доллара.

— Вот. Это все.

— Ха! А ты говоришь — нету! Ща все будет!

Отобрав у меня мелочь, Мыльник исчез. Я успел выкурить еще сигарету. Вернулся он с бутылкой из-под «Фанты» и парой молодых людей: тощим юношей и девушкой — тоже очень тощей.

Девушка вымыла всем по стакану.

— Что это?

— Ты не в курсе? Это «Льдинка».

— Это пьют?

— Еще как пьют! Отличный напиток!

Тощий мыльниковский собутыльник рассказал, что вообще-то напиток предназначен для мытья то ли окон, то ли автомобилей. Но за два подъезда отсюда живет дядя Гурам, который в промышленных масштабах разбавляет «Льдинку» водой и фасует в такие вот бутылочки.