У.Д. – О, нет. Хотя, может быть Бадж...

П.Ф. – И она ведь не знала, что ты убивал людей?

У.Д. – Нет, конечно, не знала.

П.Ф. – Она задавала когда-нибудь вопросы, от которых тебе становилось не по себе? Подозревала что-нибудь?

У.Д. – Я не хочу говорить об этом.

П.Ф. – Как ты думаешь, что она рассказала своей подруге Бадж?

У.Д. – Она никогда не говорила об этом, но, наверное, мама действительно что-то ей рассказала.

П.Ф. – Потому что Бадж вела себя так, как будто боится тебя?

У.Д. – Она и должна была меня бояться.

П.Ф. – Уолтер, мама никогда не находила твоих так называемых трофеев?

У.Д. – Я уже сказал, что не хочу говорить об этом.

П.Ф. – Но ты же сказал, что пришло время, когда все должно выплыть наружу. Так расскажи мне об этом.

У.Д. – О чем?

П.Ф. – Ты рассказал мне о матери, которая лежала мертвой на берегу реки. А теперь расскажи о своей маме.

У.Д. (Неразборчиво)

П.Ф. – Я знаю, как трудно это сделать, но еще я знаю, что тебе хочется это сделать. Ты ведь хочешь, чтобы я знал все, даже это. Так что же нашла твоя мама, Уолтер?

У.Д. – Это было что-то вроде дневника. Он лежал в кармане пиджака в моем шкафу. Она не лазила по карманам – просто хотела отдать пиджак в химчистку. И нашла дневник. Это было что-то вроде блокнота. Я записывал туда кое-какие вещи, и мама спросила меня о них.

П.Ф. – Что же это были за вещи?

У.Д. – Например, инициалы. И такие слова как «татуировка» и «шрам». И еще – «красные волосы». А в одном месте было написано «окровавленное полотенце». Наверное, она рассказала об этом Бaдж Дьюдроп. Не следовало ей этого делать.

У.Д. – Она спрашивала тебя об этом дневнике?

У.Д. – Да, конечно. Но думаю, не поверила тому, что я ответил.

П.Ф. – Значит, она что-то подозревала еще раньше.

У.Д. – Я не знаю. Я действительно не знаю.

П.Ф. – Расскажи мне, как умерла твоя мать, Уолтер.

У.Д. – Ведь теперь это ничего не значит, правда? После того, как вы нашли всех этих людей?

П.Ф. – Это важно для тебя и это важно для меня, Уолтер. Расскажи мне об этом.

У.Д. – Ну что ж, это случилось так. На следующий день после того, как мама нашла дневник, придя домой с работы, она вела себя как-то странно. Поняла, что это значит. Она наверняка поговорила с кем-то на эту тему и теперь чувствовала себя виноватой. Я не знал, что и кому она сказала, но знал, что это связано с дневником. Я, как всегда, приготовил обед, но потом она легла пораньше, вместо того чтобы посмотреть со мной телевизор. Я был очень подавлен, но, думаю, не показал этого. Я поздно смотрел телевизор, хотя почти не понимал происходящего на экране. И еще я выпил два стакана ликера, чего со мной никогда раньше не бывало. Наконец фильм закончился, хотя я так и не понял, что там происходило. Я вообще включил его только из-за Иды Люпино – мне всегда нравилась Ида Люпино. Я вымыл стакан, выключил свет и поднялся на второй этаж. Хотел просто заглянуть к маме в комнату, прежде чем лягу спать. Итак, я открыл дверь и вошел в комнату. Там было так темно, что мне пришлось подойти к кровати, чтобы разглядеть ее лицо. Я подошел к кровати и сказал себе, что если мама проснется, я просто пожелаю ей спокойной ночи и выйду. И так я долго стоял рядом с ней, думая о разных вещах. Я вспомнил даже мистера Лансера. Если бы я не выпил эти два стакана ликера, ничего бы не произошло.

П.Ф. – Продолжай, Уолтер. У тебя был при себе носовой платок?

У.Д. – Конечно же, был. У меня целая дюжина платков. Со мной вообще все в порядке. В общем, я стоял рядом с мамой, а она крепко спала. Я не хотел все это делать. Мне казалось, я ничего и не делал. Просто склонился над ней и положил ей на лицо подушку. А она не проснулась, понимаете? Даже не пошевелилась. Тогда я навалился на подушку и закрыл глаза. А через несколько секунд снял ее и пошел спать. К себе в комнату. На следующее утро я приготовил нам обоим завтрак, но она ничего не ответила, когда я сказал, что он готов. Тогда я поднялся в комнату, увидел ее на постели и сразу понял, что мама мертва. Я сразу позвонил в полицию. Потом вернулся на кухню, выкинул еду и стал ждать их приезда.

П.Ф. – Когда приехали полицейские, что вы сказали им о смерти матери?

У.Д. – Что она умерла во сне. И это была правда.

П.Ф. – Но не вся правда, не так ли, Уолтер?

У.Д. – Нет, но я сам едва понимал, в чем состояла вся правда.

П.Ф. – Понимаю. Что ж, Уолтер, сейчас мы сделаем перерыв и ты сможешь побыть пару минут наедине с собой. С тобой все будет в порядке?

У.Д. – Просто дайте мне побыть немного одному, ладно?

Фонтейн отодвинул стул и встал. Потом дважды кивнул и отвернулся от Драгонетта.

– Вы удовлетворены, мистер Рэнсом? – спросил Уилер. – Или у вас остались какие-то сомнения по поводу личности убийцы вашей жены?

– Откуда им взяться? – произнес Джон.

Пол Фонтейн спас меня от необходимости высказать свое мнение, открыв дверь и войдя в нашу комнату.

– Думаю, это все, что вам стоило увидеть, мистер Рэнсом, – сказал он. – Идите домой и отдохните. Если выяснятся новые подробности, мы с вами свяжемся.

– По крайней мере, – сказал Уилер, – вы знаете, почему он убил вашу жену.

– Он убил ее потому, что она ему нравилась, – сказал Рэнсом. – У нее был офис рядом с офисом ее брокера. – Он говорил машинально, как человек, переживший глубокое потрясение.

– Это была отличная работа, Пол, – сказал, вставая, Уилер.

Мы все встали и последовали за Фонтейном в коридор.

– Ты здорово справился с этим парнем, – сказал Монро.

Фонтейн одарил его печальной улыбкой.

– Думаю, мы предъявим ему обвинение к концу дня. Нам придется поторопиться, иначе нас всех отправят чистить сортиры. Неприятно сознавать это, но тот факт, что я заставил Уолтера признаться в убийстве матери, скорее всего ничего не значит для лейтенанта.