Я припоминаю случай во время моей службы в Саратовской губернии, доказывающий, насколько лихорадочно и, быть может, даже наивно они ждут изменения своей участи. Это было в самые смутные дни октября или ноября месяца 1905 г., в те дни, когда все учреждения и даже гимназисты и гимназистки младших классов обращались к губернаторам и к начальству с предъявлением разных требований. Мне докладывают, что пришли чиновники губернского правления. Выхожу к ним: «Что, господа, вам угодно?» — «Да мы к вам, ваше превосходительство, — вы так всегда к нам отечески относитесь — пришли за советом. Вот теперь все учреждения бастуют или предъявляют требования; мы, Боже упаси, бунтовать не хотим, но боимся, что если мы не проявимся, то о нас забудут, как забывали до настоящего времени».

И вот, господа, прошло четыре года, и положение этих чинов не изменилось. Изменилось разве только то, что на губернские правления возложены новые и довольно обременительные обязанности. Так можно ли, господа, дольше ждать? Господа, правительственные чиновники нищенствуют, нищенствуют и правительственные учреждения. Соответствует ли это достоинству и пользе государства?

Я вопрос этот не ставлю на политическую почву. Вне всякой политики, можно ли оспаривать, что нам необходима в провинции дельная и умелая администрация? А между тем, в руках губернских правлений и губернских канцелярий находится нерв местного управления; они докладывают и освещают важнейшие вопросы местной жизни. Будучи хорошо знаком с этим положением, я считаю своим долгом, своей обязанностью заявить вам, господа, что ждать нельзя.

Возьмите на себя почин в этом деле, дайте нам возможность, не медля, не ожидая общего административного переустройства, улучшить, упорядочить эту важную часть местного управления. По этим соображениям я поддерживаю правительственный законопроект и отказываюсь, ввиду окончания года, от того условного кредита, который был внесен на 1909 г. Нового условного кредита мы в настоящем году, действительно, не вносили вследствие пожеланий самой Думы не злоупотреблять этой формой кредита. Но я предлагаю поступить таким образом: принять правительственный законопроект, изложив его отдел 4-й таким образом: «Вносить на покрытие издержки, вызываемой означенной в отделе 1-м мерой, в подлежащие подразделения расходной сметы Министерства внутренних дел по 1 160 000 р. в год, начиная с 1911 г., а в 1910 г. отнести расход на общие сбережения по смете министерства того же года».

Затем, ввиду того, что нам неизвестно время, когда наступит возможность использовать эти сбережения, я прошу добавить еще отдел 5-й следующего содержания: «Предоставить министру внутренних дел ввести эту меру в действие в течение 1910 г., в срок по ближайшему его усмотрению, в пределах могущих быть остатков по смете министерства того же года». (Рукоплескания справа и на отдельных скамьях центра.)

Господа члены Государственного совета!

Законопроект о взимании сборов в пользу городов с грузов, привозимых и вывозимых из них, рассматривался первоначально во время моего отсутствия из С.-Петербурга. Ознакомившись с бывшими по этому предмету прениями и со всеми материалами, относящимися до обсуждаемого вопроса, я не мог не вынести впечатления, что Государственный совет усмотрел в законопроекте Министерства внутренних дел попытку правительства присвоить себе некоторые функции законодательного характера. Это по крайней мере послужило поводом для передачи дела в согласительную комиссию. Это служит и до настоящего времени главным и даже единственным пунктом разномыслия в этом вопросе между Государственной думой и Государственным советом.

Но, прежде чем обратиться к этой стороне дела, позвольте мне коснуться несколько существа его, так как у меня сложилось также впечатление, что юридическая мотивировка возымела особенную силу, вследствие внутреннего убеждения многих членов Государственного совета о том, что предполагаемый сбор имеет крупные отрицательные стороны по существу, что он мог бы применяться в отдельных, исключительных случаях в форме особого воспособления городам, а что правительство со своей стороны стремится придать ему характер сбора постоянного, сбора нормального сначала в пользу городов, а потом и в пользу земств. В этом убеждении меня еще более укрепило то, что сказал в своей речи Н. Э. Шмеман*.

Я не буду утомлять вас, господа, подробным воспроизведением всех аргументов, которые высказывались тут против правительственного законопроекта. Но позволяю себе вкратце напомнить, что во время прений иные ораторы, с точки зрения интересов сельского хозяйства, указывали па то, что сбор этот ляжет, главным образом, на производителей, что города будут делать сбережения в той части бюджета своего, которая при других условиях была бы отнесена па сооружение дорог, и всю тяжесть расходов на подъездные пути перенесут, ввиду по-пудного сбора, на внегородского обывателя.

Другие ораторы, с точки зрения интересов промышленности и торговли, указывали на то, что сбор этот очень тяжелый и вредный косвенный налог, что он через десяток лет коснется 13 миллиардов пудов перевозимых по стране грузов и даст городам до 45 млн. рублей ежегодного дохода. Очень многие говорили также относительно того, что предполагаемый сбор есть самый вредный вид косвенного обложения и что он более несправедлив, чем существующий за границей привратный акциз, «octroi». Указывалось на то, что только что доказывал и председатель согласительной комиссии, что совершенно не выяснена степень обременительности сбора как для населения, так и для внешней торговли, а также и на то, что возможно изыскать и иной источник для усиления городских ресурсов. Но, в сущности, все доводы сводились к тому, что попудпый сбор — тягостный налог, что соединение железнодорожных станций с городами должно быть отнесено на ресурсы городов и что нельзя приравнивать по-пудный сбор к уплате за услугу, так как он будет взиматься до осуществления тех сооружений, которые он предназначен окупить.