Ханна. Извини.

Бернард. А в письмах? Его никто не упоминает?

Ханна. Увы. Твой любимый период я изучала внимательно. Потому что это и мой период.

Бернард. Правда? Я ведь, собственно, даже не знаю, чем ты сейчас зани…

Ханна. Отшельником Сидли-парка.

Бернард. Хм… Кто такой?

Ханна. Моя веха. Его жизнью я измеряю нервный срыв, который претерпело романтическое мироощущение. Поэтому меня интересует ландшафт и литература примерно с 1750 по 1834 год.

Бернард. Что случилось в 1834 году?

Ханна. Умер мой отшельник.

Бернард. Логично.

Ханна. Что значит "логично"?

Бернард. Ничего.

Ханна. Но ты же имел что-то в виду?

Бернард. Да нет… Впрочем… Колридж [16] тоже умер в 1834 году.

Ханна. Верно, умер. И весьма кстати. (Уже мягче.) Спасибо, Бернард. (Подходит к конторке и открывает альбом с акварелями Ноукса.) Посмотри, вот он.

Бернард. Гм…

Ханна. Единственное изображение отшельника Сидли-парка.

Бернард. Весьма библейский образ.

Ханна. Разумеется, фигура подрисована позднее. Ноукс писал акварели, когда эрмитаж был только в проекте.

Бернард. Ноукс? Художник?

Ханна. Архитектор. Точнее, специалист по ландшафтной архитектуре. Он делал для своих клиентов такие альбомы, вроде рекламного проспекта. (Демонстрирует.) Видишь? Пейзаж «до» и «после». Вот так выглядел парк до… ну, скажем, 1810 года. Все мягко, покато, безмятежно, извилисто: водная гладь, купы дерев, лодочный павильон в классическом стиле.

Бернард. Прелестно. Настоящая Англия.

Ханна. Не говори ерунды, Бернард. Английский пейзаж изобрели садовники в подражание иноземным художникам, а те, в свою очередь, возрождали классических авторов. Английский пейзаж завезли в Англию в чемодане: сувенир из заморского путешествия. Суди сам: Дар Браун [17] подражал Клоду, [18] а тот воплощал на холсте Вергилиевы тексты. Короче, аркадская идиллия! Ну а здесь, благодаря вмешательству Ричарда Ноукса, природа становится дикой, бурной, неукротимой в стиле Сальватора Розы. Готический роман в пейзаже. Только вампиров не хватает… Да, между прочим, моего отшельника упоминает в письме твой прославленный однофамилец.

Бернард. Который?

Ханна. Томас Лав Павлини. [19]

Бернард. Павлини? Ах да, Павлини…

Ханна. Я обнаружила это в статье об отшельниках и анахоретах. Опубликована в "Корнхиллском журнале" в шестидесятых годах. (Роется в кипах книг на столе, находит журнал.) В 1862 году. Павлини называет его… (Цитирует по памяти.) "Не деревенский дурачок, не пугало для дам и девиц, но истинный ум среди лишенных ума, пророк среди безумцев".

Бернард. Фигура речи.

Ханна(занята поисками). Да-да… Что ты сказал?

Бернард. Ничего.

Ханна(находит нужное место в тексте). Вот. "Мы видели письмо, написанное автором "Аббатства кошмаров" около тридцати лет назад, где говорится об его поездке в Сидли-парк, поместье лорда Крума…"

Бернард. Письмо к Теккерею?

Ханна(застигнута врасплох). Не знаю. Какая разница?

Бернард. Никакой. Прости. (Все его вопросы и недоговоренности рассчитаны на то, чтобы вселить в нее новые — напрасные — надежды. Но Ханна не заглатывает наживку.) Только ведь Теккерей редактировал «Корнхилл» до 1863 года, до самой — как ты понимаешь — смерти. Отец его служил в Ост-Индской компании, где Павлини занимал пост ревизора, поэтому вполне возможно, что… если статья написана Теккереем… письмо тоже адресовано… Ладно, прости. Продолжай… Впрочем, Ост-Индская библиотека в Блэкфрайерсе [20] располагает почти всеми письмами Павлини, поэтому будет очень легко… Прости. Можно взглянуть?

Ну разумеется. Выдрано из середины. Ни имени адресата, ни подписи автора. Может, и стоит… Ладно, продолжай, я слушаю… (Он листает статью и вдруг начинает хихикать.) Ну еще бы! Типичный Теккерей. Никаких сомнений. (Захлопывает журнал.) Невыносимо… (Отдает ей журнал.) Так о чем ты говорила?

Ханна. Ты всегда такой?