Бритиков: Например, мы за то, чтобы жители Соломоновых островов вместе с нами не сгорели в ядерной войне. Разве это нас разделяет?

Стругацкий: Жители Соломоновых островов считают, что своего противника в споре надо съесть. И чем скорее, тем лучше. Это добро. Что же касается ядерного огня, то они этого просто не понимают. А если им объяснить сжигание в ядерной войне как восшествие к богам, то не исключено, что очень многие из них отнесутся к этому со знаком "плюс".

Если вопросов больше нет, то я бы хотел задать вам один вопрос. Я подумал, что шестидесятые годы для нас были годы перестройки, точно так же, как восьмидесятые - для вас. Меня очень интересует, я с нетерпением жду - когда и что напишете вы. В 60-х целый ряд запретных тем оказался открытым. Сейчас происходит нечто подобное.

Рыбаков: Человек нашего поколения писал о запретных вещах еще задолго до того, как началась перестройка. Потому, что у вас за плечами не было предшествующей перестройки, и вы не знали, чем она кончилась. Я в 70-е писал на темы, которые даже и сейчас не проходят.

Стругацкий: И теперь вы будете только проталкивать то, что написали раньше?

Рыбаков: Конечно. Откуда у меня возьмется ощущение свободы, черт возьми, если не публикуются вещи, написанные раньше?!

Бритиков: Значит, опубликуют - есть свобода, а не опубликуют нет?

Витман: Бытие определяет сознание. Конечно.

Рыбаков: Меня давят, а я буду ощущать свободу? С какой стати? Каким органом, интересно? Что? Что?

Бритиков: Гражданским органом!

Рыбаков: Нет такого органа!

Измайлов: "Гражданский орган" пять лет назад чувствовал нечто совершенно иное, чем сейчас. И те люди, которые говорят, что вот гражданский орган всегда должен ощущаться, они с легкостью необыкновенной говорят: "Все! Мы поняли! Сейчас другое время!.." Я на них смотрю и думаю - а вот сейчас наступит другое время, и они тут же перекроют кислород. Опять!

Стругацкий: Неужели вы не чувствуете?! Не чувствуете, как хватают...

Витман: Кого хватают, Борис Натанович?

Стругацкий: Сколько появилось печатных органов, которые берут фантастику, вы что - не видите?

Все: Нет! Не берут!

Столяров: У нашего поколения ни у кого ничего не написано. Кроме Рыбакова, который сделал за 15 лет две повести. Если бы было - это бы брали.