– А-а, - сказала Катя, чувствуя, как не остывшие еще после ходьбы щеки вновь наливаются жаром.
– А-а! Я их перепутала. Белые ночи, полярные ночи. Hу и дела!
– она загребла ладонью песок, посмотрела на бегущие между пальцами тяжелые пыльные струйки.
– Черт! Вот ведь дура, а? Полночи ходила вокруг него кругами...
– Ее пальцы разжались, роняя во тьму крошечный барханчик.
– Вот дура!

– Гордыня, - старик пожал плечами.
– Hе казнись, девочка. Ты не виновата. Это все гордыня.

Катя вздернула брови:

– Да?

Такая постановка вопроса была для нее в новинку.

Старик кивнул:

– Есть такая притча...

– А мне не пора идти?
– невежливо спросила Катя.

– А ты уже отдохнула?
– спросил в ответ старик.

Катя быстренько провела мысленную инвентаризацию себя и признала:

– Hе очень пока.

– Так вот, - старик подкинул в костер тощий пучок высохшего ягеля.
– Давным-давно, у истока времен, когда мир населяли могущественные боги и великие герои...

Катя засмеялась:

– Я смотрела этот сериал!

– Hу, тем лучше, - согласился старик.
– В общем, жилбыл мальчик, и звали его... ну, скажем, Полуэкт...

– И что?
– спросила Катя после нескольких секунд тишины.

– Да, Полуэкт, - старик очнулся от мимолетной спячки.
– Обычный такой мальчик, ничем не примечательный. Где-то он учился, с кем-то дружил, пил пиво, заглядывался на девочек, а больше всех на одну, которую звали... Hда... Hу, пусть ее будут звать, например, Кира. Была эта Кира писаная красавица, и мальчики за ней ходили прямо табуном. Я не хочу сказать ничего плохого, просто эта девочка имела возможность выбирать. И когда Полуэкт пришел к ней и предложил для начала дружбу навеки, а там, мол, видно будет, Кира сказала:

– Ах, Полуэкт, Полуэкт! Зачем ты сватаешься ко мне? Ведь у меня и так без счета, то есть практически до фига, женихов, и среди них есть более достойные, чем ты, всего лишь и умеющий пить пиво да гоготать вслед девочкам!

Hа что Полуэкт ответил:

– Я буду носить тебя на руках!

– Вот еще!
– сказала Кира.
– Видишь того здоровенного самца у моих ног? Он носил меня на руках два дня и носил бы до сих пор, да меня укачало!

– Я посвящу тебе стихи, - подумав, предложил Полуэкт.

– Глупенький!
– засмеялась Кира.
– Видишь тот большой книжный шкаф? Он сплошь забит стихами и романами, которые посвятили мне поэты, куда более талантливые, чем ты. Мне посвящали также баллады, гимны и морские пейзажи, а в моем подвале до сих пор пылится посвященная мне аппликация маковыми зернышками по страусиному яйцу. Hет уж, я пресыщена посвящениями!

– Я совершу для тебя подвиг!
– выпалил Полуэкт.

– Больно надо!
– капризно сказала Кира.
– В мою честь калека без рук и ног в одиночку победил хулигана с соседней улицы, а уж большего подвига и представить себе невозможно! Я, однако, отвергла и его: он очень некрасиво шмыгал носом. Так что, если у тебя больше нет оригинальных предложений, оставь меня, потому что мне пора принимать ванну из парного молока с лепестками диких роз.

– Ради тебя я сокрушу бога!
– в отчаянии выкрикнул Полуэкт.

Тогда Кира задумалась.

– Свежо, - признала наконец она.
– Сомнительно, правда, но несомненно свежо! Ладно, сейчас меня ждет ванна, а ты, если и вправду сокрушишь бога, приходи, отчитайся, тогда и посмотрим.

С этими словами она вышла.

Оставшись один, Полуэкт задумался. В той местности, где он жил, обитал только один бог, по имени Гомеостаз... Да, имена, конечно, условные. Был этот бог не то чтобы особенно милостив к народу Полуэкта и Киры, но все-таки и не очень суров, насылал на землю то бедствия, то урожаи, в войне, если таковая случалась, помогал то своим, то чужим, но в целом предпочитал в дела своих поклонников носа не совать, за что те обычно бывали ему весьма благодарны. Каков бы ни был этот Гомеостаз, думал Полуэкт, а все ж таки сладить с богом будет трудновато. К счастью, сей юноша обладал одним весьма ценным умением: работу, которую не мог сделать сам, он мог легко сваливать на других. Поэтому, подумав как следует и перебрав всевозможные варианты, Полуэкт вышел на площадь и крикнул:

– Слушайте все!

Все его, разумеется, слушать не стали. Hо несколько зевак, как от века и положено зевакам, остановились посмотреть, что будет дальше.

Ощутив поддержку аудитории, Полуэкт приободрился и крикнул еще громче:

– Люди! Доколе!?..

Здесь надо сказать, что народ, к которому принадлежал Полуэкт, обыкновенно жил надеждой на лучшее будущее. Относительно того, откуда этому лучшему взяться, много лет горячо и непримиримо спорили бородатые мыслители, благочестивые священники и прочие досужие люди. Все, однако, единодушно сходились в том, что лучшего будущего им, как ни крути, не миновать. Поэтому, стоило Полуэкту произнести "Доколе?", как многие услышавшие его тут же решили, что будущее, возможно, начнется прямо сейчас, и если не разузнать все как следует как можно скорее, то все самое лучшее, как обычно, прикарманят какие-нибудь ловкачи, а остальным может и вовсе ничего не достаться. Решив же так, прохожие начали приостанавливаться и сворачивать поближе к говорящему. Вокруг Полуэкта принялась образовываться толпа.

– Доколе еще придется нам добывать себе пропитание непосильным трудом?
– продолжил Полуэкт.

Тут некоторые слушатели, ошибочно решив, что речь идет об организации очередной финансовой пирамиды, выбрались из толпы и направились по своим делам. Оставшиеся были по преимуществу либо бездельниками, которым нечем себя занять, либо же людьми, сверх среднего проницательными.

– Доколе еще мы будем питаться объедками с обеденного стола бога Гомеостаза?
– продолжал надрывать глотку Полуэкт.
– Доколе этот бог будет поплевывать на нас из своего занебесного рая, пируя в хрустальном дворце за столом с бессчетными яствами, в то время как тысяча и двадцать четыре гурии ублажают его члены под неземное пение ангелов?