С этого письма начинается та часть «Дневника», которая была опубликована с оригинала Хоксвортом; чтобы не затруднять читателя, мы пишем полностью слова, которые в оригинале сокращены, заключая восстановленную часть в квадратные скобки, а также, следуя за оксфордским изданием, мы помещаем в такие же скобки все те места, где слова зачеркнуты или неразборчивы, или по поводу смысла которых существуют разночтения.

Лондон, 9 февраля 1711—1712.

[суббота]

Когда мое письмо отправлено и я не должен спешить с ответом на ваше, совесть моя чиста, и на плечах нет никакого бремени, вот тогда я так отважно болтаю о всяких пустяках с моими дологусенькими масенькими МД, что только диву даешься. Обедал я с сэром Мэтью Дадли; его недавно отстранили от должности таможенного комиссара, но он делает вид, будто это нисколько его не задело, и рассуждает, как самый заядлый виг, что, впрочем, всегда его отличало, только вел он себя посмирнее, покуда состоял в должности. Почта из Голландии все еще не прибыла. Вот уже дня два или три, как я не виделся ни с кем из министров. Есть определенная причина, вследствие которой я какое-то время умышленно их избегаю, хотя завтра должен обедать с секретарем, причем он предоставил мне самому пригласить, кого я пожелаю. Я пригласил лорда Энглси и лорда Картерета и обещал позвать еще троих, но намерен ограничиться этими двумя; разве только, если завтра при дворе мне придет охота пригласить еще кого-нибудь. Я опять простудился, но только слегка. [Копойной ноци, мои МД].

10. Нынче при дворе я очень хорошо разглядел принца Евгения: у него безобразно желтый цвет лица, и вообще он довольно-таки уродлив. Во дворце толклось множество народу, и все явились в нарядах, сшитых ко дню рождения королевы. Обедал я с секретарем; я должен был пригласить еще пятерых, но ограничился только лордом Энглси и лордом Картеретом. Тьфу, ведь не далее, как вчера я уже говорил вам об этом! Почты из Голландии все еще нет. Компания подвыпивших лордов из числа вигов, наподобие вашего лорда Сэнтри, явилась в кондитерскую и принялись во всеуслышание поносить находившихся там ториев, а когда им после этого прислали вызов на дуэль, пришли на следующее утро просить прощения. Генерал Роуз [804] чуть было не прибил потом за эту выходку маркиза Винчестера [805] . Вот и все наши новости, и других, как видно, не будет до тех пор, пока парламент не соберется вновь обсудить положение на театре военных действий, а это произойдет через несколько дней. Министры распорядились представить на рассмотрение парламента «Договор о барьере», и некоторое время тому назад даже поговаривали, что они будто бы собираются обвинить подписавшего этот договор лорда Тауншенда [806] в государственной измене. Никаких политических новостей у меня больше нет. Копойной ноци, длаг[оцен-ные] МД.

11. Я обедал нынче с лордом Энглси, который надумал пригласить еще 7 ирландцев, чтобы они составили мне компанию; из них, правда, только двое оказались из породы щеголей; одного я не знаю, а вторым был Блис младший [807] , обладатель роскошной кареты и вообще заметная фигура среди здешних хлыщей. Он как-то спросил меня при дворе, как раз в тот момент, когда я разговаривал с несколькими лордами: «Скажите, доктор, когда мы узрим вас в графстве Мит? [808] », на что я ответил шепотом, что советую ему хорошенько подумать, прежде чем что-нибудь произнести, не то окружающие примут его за дикаря. С тех пор он больше со мной не заговаривал, пока мы не встретились нынче. Вечером я пошел к леди Мэшем и просидел у нее вместе с лордом-казначеем и секретарем до начала третьего, а возвратясь домой, обнаружил несколько писем из Ирландии, которые прочел, однако не стану сейчас ничего о них говорить, потому что уже слишком поздний час, хотя […] всегда должны быть […] поздно или рано. [Копойной ноци, длагоценнейшие судалыни].

12. Одно из полученных вчера писем было от епископа Клогерского, а другое от Уоллса касательно пенсии миссис Саут и его собственной пенсии на сумму в 18 фунтов взамен десятины, которую он получал прежде. Я палец о палец не ударю ни в том, ни в другом случае, потому что ей я помочь не в силах, а его дело слишком пустячное. Скажите ему только, что письмо я получил и переговорю о его просьбе с Нэдом Саутуэлом. Вы так мне и не написали, получил ли декан мое письмо? Оказывается, Клементе, коего я в прошлом году порекомендовал лорду Энглси по просьбе Уоллса или, скорее, епископа Клогерского, пользуется его чрезвычайным благорасположением; вы можете передать это им обоим. Я сказал лорду Энглси, что весьма рад тому, что мне представилась счастливая возможность порекомендовать ему такого достойного и прочее. Обедал я в Сити у моего типографа, чтобы посоветоваться с ним насчет кое-каких бумаг, которые вчера вечером передал мне лорд-казначей и, конечно, по обыкновению своему, передал слишком поздно, однако я все же попытаюсь ими воспользоваться. Моя третья простуда понемногу проходит; со мной еще никогда такого не бывало: три простуды кряду; похоже, не миновать мне четвертой; […] Из Голландии нынче прибыли, наконец, курьеры и доставили шесть пакетов, коих так долго дожидались. Подробности мне пока неизвестны, потому что, когда я был днем у секретаря, их еще только вскрывали. Я убеждаюсь лишь в одном, что голландцы с нами хитрят и что эти гнусные мошенники втайне сговариваются с французами. Я узнаю [завтла… МД].

13. Обедал нынче наедине с моим приятелем Льюисом у него на квартире, чтобы посоветоваться касательно кое-каких возражений против «Договора о барьере» [809] . Известия из Голландии не слишком утешительны: французы чинят препятствия и выдвигают союзникам требования, коих те не могут принять, а голландцы опасаются, как бы мы чего-нибудь не выгадали для себя, — и все это только на радость вигам. Домой я возвратился рано и несколько часов был очень занят. Я получил нынче письмо от мистера Пратта, переданное мне одним частным лицом, в коем тот рекомендует мне подателя сего послания и просит приискать ему какое-нибудь место, но я и не подумаю утруждать себя. Уэсли тоже как-то просил за него; Пратт пишет, что, прослышав-де о моем близком знакомстве с лордом-казначеем, он просит меня сделать то-то и то-то. Дело выеденного яйца не стоит. Какая бестолочь весь род человеческий! Надеюсь, что разделавшись в один прекрасный день с дворами, я окажусь мудрее. Вот вы, я считаю, никогда особенно не досаждали мне своими рекомендациями, а ведь я оказал бы вам любую услугу, какая только в моих силах. Скажите на милость, марам БСС [810] , получили ли вы свой передник? Я вспомнил о нем по той причине, что лишь вчера за него уплатил. В одном из моих писем я привел перечень всего отправленного вам с Ли, сверили ли вы по нему все, что получили? Что-то вы совсем перестали упоминать о своих картежных делах; или вы больше не играете. — Отчего же, играем сейчас в Баллигале. — Отправляйтесь-ка лучше баиньки. [Копойной ноци, длагоценнейшие МД].

14. Наше Общество обедало сегодня в доме господина секретаря; я пришел туда к четырем, но, узнав, что палата общин будет допоздна обсуждать «Договор о барьере», ушел на часок в Кенсингтон, чтобы проведать детей лорда Мэшема. У моего юного племянника [811] — его сына, коему миновало шесть месяцев, появилась на шее опухоль; боюсь, что она окажется губительной. Мы сели обедать только в восемь, а в десять я с ними расстался. Палата общин отнеслась к «Договору о барьере» крайне неодобрительно, как вы сами увидите по тому, как они голосовали. Один из членов палаты, виг, вытащил было «Поведение союзников» и с возмущением стал читать вслух то место, где речь идет о престолонаследии, однако никто его не поддержал. При голосовании партия сторонников церкви всякий раз одерживала верх, и притом с большим перевесом. Все, кто приезжает из Ирландии, так поносят архиепископа Дублинского, что я больше не в силах его защищать. Лорд Энглси, к слову сказать, уверял меня, что слухи о том, что архиепископ уподобил ранение лорда-казначея истории Пизона у Тацита, сущая правда. Герцог Бофорт, я полагаю, будет допущен в наше Общество уже во время следующего обеда. Сегодня напечатана моя «Басня о Мидасе» [812] — небольшое стихотворение, примерно на половину газетного листка; как она разойдется, сказать пока не могу, однако нынче вечером в нашем Обществе она пользовалась удивительным успехом, а прошлым вечером господин секретарь читал ее в моем присутствии лорду и леди Мэшем, и они точно так же ее расхваливали. Напишите, как ее встретят у вас. Этот лист, по-моему, больше обычного; вот уже шесть дней, как я веду на нем свой дневник, а конца что-то не видно. Боюсь, что эти мои записи скучны донельзя. Копойной ноци, длагоценнейшие.

15. Мы с мистером Льюисом были приглашены на обед к одному нашему приятелю шотландцу [813] , а перед тем до двух пополудни я был очень занят у себя дома. Из-за моей третьей простуды у меня теперь заложена грудь, особенно по утрам. Что-то, видимо, сталось с моим здоровьем; прежде никогда не бывало, чтобы и так быстро простужался снова или так долго хворал. Полученное сегодня известие о том, что дофин и его жена преставились [814] в шесть дней, явилось полной неожиданностью. Говорят, престарелый король вне себя от горя. Для его семьи это непоправимая утрата. Дофин оставил двух малолетних сыновей: четырех и двух лет от роду, и старший из них хворает. По Лондону распространился нелепейший слух, будто бы лорд Страффорд, один из наших полномочных послов, играет на руку французам; правда, уже давно поговаривают, что он не ладит с лордом-хранителем королевской печати [815] . Оба они не первый год подвизаются на дипломатическом поприще, но ни тот, ни другой не может похвастать особыми дарованиями; Страффорд довольно деятельный и с характером, но до крайности высокомерен и совершенно невежествен. Ноци МД.