Полк наш расформировали в несколько дней. Печальное время. Было тяжело от одной мысли, что все наше военное имущество мы должны без боя отдать врагу.

Приступило к работе гестапо. В первую очередь арестовали коммунистов. Для оказания помощи семьям арестованных патриотов в короткий срок была создана группа, которая организовала сбор средств среди зажиточных кромержижских граждан и в учреждениях. Этой работой вплоть до ареста руководил товарищ Ладислав Кафка. Много и успешно потрудились при сборе средств для семей арестованных товарищи Магда Грегрова, Густав Резнер и Вилем Шмида.

Члены нашей группы наладили производство ручных гранат. Специалистом-химиком у нас был учитель Дворжачек из Ивановна, он доставал взрывчатку у остравских горняков.

В районе Кромержижа офицер Зелинка организовал из бывших офицеров, унтер-офицеров и солдат подпольные отделения, взводы и роты. Они были построены по системе троек, чтобы в случае ареста того или иного участника оккупанты не уничтожили всю сеть.

Еще до того как подчиненные мне офицеры перешли на гражданское положение, я созвал их и сказал:

–  Здесь нам уже нечего делать. Рано или поздно нас репрессируют. Мы имеем возможность продолжать борьбу за границей!

Забегая вперед, скажу, что многие последовали моему совету и вскоре бежали в Польшу. Встретились мы в Кракове.

В 1936-1939 годах я был начальником курсов по подготовке офицеров и унтер-офицеров запаса, проживающих в районах Кромержижа, Койетина и Злина. Уже в первые дни оккупации многие из слушателей этих курсов приезжали ко мне с одним и тем же вопросом: что делать?

–  Так долго продолжаться не может, - говорил я им. - Рано или поздно начнется решительная борьба против оккупантов, хотя сейчас и трудно сказать, когда и как. Большинство военнослужащих бегут за границу, а вы должны заменить их здесь и в нужный час помочь при формировании воинских частей для борьбы с оккупантами.

В Кромержиже мы создали подпольную организацию, в задачу которой входил сбор сведений о действиях оккупантов и пересылке этих сведений за границу.

Из сообщений печати стало известно, что в Кракове при активной поддержке нашего консула собираются чехословацкие граждане, бежавшие из оккупированных областей Чехословакии. Число переходов через польскую границу увеличилось.

Все чехословацкие офицеры, имеющие не менее десяти лет выслуги, по распоряжению немецкого командования были немедленно уволены из армии. Нам предстояло пройти переподготовку на специальных курсах, а затем поступить на работу в различные учреждения или предприятия. Я избрал курсы в Праге, готовившие специалистов по производству уксуса. Это должно было облегчить мне передвижение по стране.

Уже тогда я твердо решил бежать за границу, но не знал только, как сказать об этом семье. Наконец я ре" шился поговорить с женой. Ее ответ меня успокоил.

–  Ты все хорошо взвесил и сам видишь, что оставаться тебе нельзя. В последнее время ты все равно не живешь с нами. Переходи границу, пока есть возможность, а за нас не беспокойся. О детях я позабочусь, они уже подросли. Как-нибудь проживем. Может быть, это продлится недолго.

Словно тяжелый груз спал с моего сердца. Я стал интенсивнее разыскивать людей, организовывающих переходы в Польшу. От одного знакомого из Жалковиц, который вел подпольную работу в Остраве, я получил адрес и пароль.

В субботу 3 июня 1939 года я простился с семьей. Детям, четырнадцатилетней Зое и шестнадцатилетнему Миреку, я сказал, что еду на курсы в Прагу; это была версия и для гестапо на случай, если бы оно что-нибудь пронюхало.

С одним из офицеров 14-й дивизии мы приехали в Остраву. Там из телефонной будки я позвонил в управление горнозаводской компании и попросил к телефону Мартинека. На его вопрос, в чем дело, я ответил условно: "Хотел бы переговорить относительно торговли с Индией". Мартинек предложил мне навестить его.

В коридоре управления горнозаводской компании мы увидели мужчину, он немедленно провел нас в канцелярию к Мартинеку.

–  Приветствую вас, господин генерал! - сказал мне человек, представившийся как Владимир Мартинек.

Я очень удивился и смущенно объяснил, что я не генерал, а подполковник Свобода, и полез в карман за офицерским удостоверением. Мартинек побледнел и беспомощно взглянул на человека, стоявшего у двери. Тот быстро сунул руку в карман, очевидно, за пистолетом. Он был готов немедленно вмешаться.