Лишь значительно позже, уже на Остране, Олегу стал понятен скрытый в словах адмирала зловещий смысл. В тот момент он не обратил на них особого внимания, слишком велика была его уверенность в том, что для него сроки ухода кораблей не имеют никакого значения.

Изменять решение о его высадке было сейчас слишком поздно, и он рискнул кое о чем спросить напрямую. Ему хотелось понять мотивы, которыми руководствовался этот человек.

— А вы не боитесь одного отпускать меня на Остран? Я ведь могу не вернуться по собственной воле. Помните, каким способом вы завербовали меня в космическую разведку? В тот день я мечтал о таком вот часе — о часе прощания, после которого я буду предоставлен самому себе и смогу принимать решения самостоятельно. Ждать этого осталось совсем недолго.

— Я бы не подписал приказ о высадке, если бы сомневался в твоем возвращении. Пустая бравада, Олег, никуда ты от нас не денешься. Ты пока еще по-настоящему не испытал на собственной шкуре того, что там. — Адмирал кивнул на ледяные звезды, затемненные заметно увеличившейся сферой Острана. — Там все настолько чужое для всех нас, что ты не выживешь и минуты, если не будешь знать, что у тебя за спиной корпус, флот, просто твой дом. Это не пустые слова, сынок.

— Кто знает, где мой дом? — спросил Олег сам себя.

Он понимал, что видит адмирала последний раз, что ни при каких обстоятельствах, как бы ни сложилась его судьба в этом леденящем душу чужом мире, обратно он не вернется.

— Мне пора.

Адмирал взглянул на часы и кивнул:

— Да. Передаю тебя в руки полковника Казьмина. В точности выполняй его инструкции. Этот человек руководит всей операцией высадки и прикрытия.

— Надеюсь, на Остран он за мной не последует?

— На Остране ты будешь один, и не раз об этом пожалеешь. Это я тебе гарантирую.

Посадочная ракетная шлюпка выглядела совсем крошечной в огромном ангарном зале. Олег стоял перед трапом в полном боевом облачении, только шлем был еще не надет и не закреплены в бортовых креплениях шланги походного жизнеобеспечения. Возможно, именно поэтому он не чувствовал себя одним целым с холодным и мертвым куском металла, называвшимся боевой посадочной шлюпкой. Он знал, что если ощущение слияния с этим крошечным кораблем заставит ждать себя слишком долго, ему скорее всего не удастся преодолеть даже внешний пояс защиты.

— Почему она такая черная?

— Новое антирадарное покрытие.

Пилот и техник заканчивали последнюю предстартовую проверку основных узлов. Это было ему понятно — если бы он сам был пилотом маленького корабля, он бы поступил точно так же. Провел бы последнюю проверку вручную, не доверяя показаниям контрольного компьютера, хотя инженеры и уверяли, что эти машины никогда не ошибаются.

— Так где вы собираетесь меня высаживать? — еще раз уточнил Олег, теперь уже непосредственно у пилота, все еще не веря в то, что безумный план высадки, разработанный им самим, собираются осуществить на самом деле.

— Мне приказано выбросить вас на высоте десяти тысяч метров. Точку выброса вы укажете сами.

— Хотел бы я знать, позволят ли нам снизиться до такой высоты…

— На Остране нет настоящей противовоздушной обороны.

— Зато у них есть другие, гораздо более эффективные средства уничтожения наших ракет. Никому еще не удавалось снизиться менее чем на десять тысяч метров — это предел, за которым ракета начинает разрушаться.

— Неизвестное излучение?

— От излучения нашли бы защиту. Никто не знает, почему ракеты разрушаются.

— А люди?

— Каминскому удалось приземлиться. Правда, он все равно не вернулся…

Олег считал, что пилот, который поведет его ракету, имеет право знать не меньше его самого. И потому, не задумываясь, делился с ним сведениями из папок с устрашающими грифами «АСМ» — Абсолютно Секретные Материалы.

Что же касается Каминского, то его молчание ровным счетом ничего не означало. Олег подумал, что от него они тоже не дождутся ни одной передачи.

Прозвучала команда занять свои места, и беседу пришлось прекратить.

Конечно, в скафандре работал радиотелефон, но теперь все разговоры экипажа записывались контрольной аппаратурой и сразу же передавались в командный центр.

Теперь от него требовалось всего одно простое действие — нажать кнопку готовности к старту, что он и сделал, и лишь после этого понял, как много скрывалось за этим простым движением.

Он словно поставил точку на всей своей прежней жизни.

Двигатели взревели всего один раз, его вдавило в спинку кресла, и ракета, похожая на темный продолговатый снаряд, вырвалась из стартового шлюза.