Хирел выиграл, но с большим трудом. Они упали на траву, восстанавливая дыхание, и улыбались друг другу и сияющему небу.

Хирел первый перестал улыбаться. Он снова нахмурился. — Солнечный принц, мне не угрожала опасность. И напрасно ты ввязался в драку.

— Неужели? А со стороны мне показалось, что они затеяли во имя меня настоящую войну. — Что-то в лице Хирела заставило Саревана напрячься, перевернуться на живот и лечь, опершись на локти. — В чем дело? Ты чего-то недоговариваешь? — Это не так.

— Не лги мне, львенок. Лгать нехорошо! — Ну ладно, помесь. Я скажу тебе. Они действительно собрались начать войну против тебя. И не они одни. По всей вашей империи и за ее пределами распространились слухи, будто бы мой отец и я затеяли заговор с целью погубить тебя и благодаря этому уничтожить отца и всю вашу империю. Твой народ взывает к отмщению. Твои лорды и князья вооружаются для войны. Мудрецы призывают к спокойствию, но их никто не слушает.

Несмотря на жару, Саревана пробрал озноб. Он прибыл в Эндрос ради спасения отца, чтобы предупредить его о том, что войны с Асанианом необходимо избежать. Его согревала робкая надежда, что ему удастся остановить назревающий конфликт. И вот он потерпел неудачу, даже более страшную, чем мог предположить. Прибыв домой в таком ужасном состоянии, почти на краю гибели, он еще сильнее раздул искру, которую намеревался погасить. Теперь она превратилась в яростное всепожирающее пламя, и все это из-за его неисправимого безрассудства.

— Нет, — сказал он. — Пока еще нет. У моего отца достаточно здравомыслия. Он остановит это. Хирел горько рассмеялся.

— Твоему отцу лучшего и желать не надо. У него есть ты, живой и достаточно здоровый, и у него есть война, которой он так долго ждал. Он поклялся, что к следующей Вершине Лета будет сидеть на Золотом троне.

— Нет, — не смог удержаться Сареван. — Ради меня он того не сделает.

Лицо мальчика приблизилось к нему. Он выглядел испуганным, хотя и пытался не показывать этого. Сареван потерял остатки здравомыслия. Он встал на колени и ударил кулаками о земле. А потом нырнул в воду.

Сареван чуть не забыл одеться. Его косичка расплелась, и длинные волосы сохли на ветру. Впервые после того как он окинул Шон'ай, его тело подчинялось ему. Ноги несли его, а куда — ему было все равно.

В конце концов он оказался в своей башне, чтобы надеть платье принца и массивное ожерелье жреца и явиться на пир, на который его не пригласили.

Из-за того что Шатри — будь проклято его усердие? — оставил его немного отдохнуть, Сареван опоздал. Все уже сидели за столом: император, императрица, властелин Северных княжеств, лорд канцлер Юга, их жены, их слуги и даже некоторые из их детей. А на почетном месте, застывший, словно золотое изваяние, сидел Хирел Увериас.

Их взгляды угнетали Саревана. Большинство из присутствовавших видели его впервые с тех пор, как он вернулся. На их лицах читались ужас, печаль и еле скрываемая жалость. А также гнев, глубокий и нерушимый, который наиболее сильно пылал в сердцах молодых людей, братьев и друзей принца. Он одарил их широчайшей улыбкой и произнес: — Добрый вечер, господа. Я слышал, что вы собрались на войну, а меня с собой не берете.

Никто не проронил ни слова. Сареван не смотрел ни на отца, ни на мать, хотя знал, что она привстала со своего места. Он сел рядом с Хирелом и потянулся за наполненным до краев кубком. Подняв его, он провозгласил: — Выпьем за смерть!

Он заплатил за это, и недешево. Не то чтобы Мирейн упрекал его. Император ничего не сказал, и это было намного хуже. И Саревану пришлось сидеть, есть, пить и доказывать всем, что он по-прежнему остается Сареваном Ис'келионом.

Он проснулся, что было неизбежно, но не в своей постели. Теплым комочком рядом с ним свернулся Хирел.

— Будь они все прокляты, — прошептал Сареван. — Будь прокляты. — Это ты про кого?

Сареван вскочил, поморщился, схватился за желудок и снова упал на подушки, разрываясь между гневом и весельем. — Львенок! А я думал, что ты спишь. — Как видишь, нет. — Хирел устроился поудобнее, подперев рукой голову. Его глаза все еще были затуманены сном. — Так кого ты проклинаешь? — спросил он. — Да всех!

Хирел удивленно поднял брови. Вторая попытка удалась Саревану лучше. Он широко развел руки.

— Они сделали меня точкой приложения ярости и жалости, мое имя красуется на их военном стяге.

— Я знаю, — сказал Хирел. — Меня изумляет, что ты не такой, как они. Ведь ты действительно попал сюда при смерти и в моей компании. Так разве могло все кончиться по-другому?

Слышать собственные мысли из уст другого человека оказалось еще больнее. Сареван занес руку для удара, но усилием воли заставил ее опуститься.

— Ты должен бы радоваться, — продолжал тем временем юный демон. — Ты получил войну, то есть возможность покрасоваться в полном боевом облачении, помахать мечом и заслужить имя героя. Разве не эта мечта скрывается в сердце каждого добропорядочного варвара?

— Может, я и варвар, — процедил сквозь зубы Сареван, но я не желаю быть причиной этой войны. И не буду ее причиной.

— Не поздновато ли для подобных заявлений? — Может, еще и нет. — Сареван осекся и сжал зубы. — Нет! Этого еще не хватало.