На экране Фэйрбенк, произнося неслышные слова, срывал с органа покрывало.

— Ну и что? — возразил Грейнер. — Видеомагнитофон. Прокручивается сделанная запись.

— Нет, — ответил Фэйрбенк. — Повторяю, я пригласил вас сюда не для того, чтобы смотреть телевизор, пусть домашний, видеозапись или еще что-нибудь в этом роде. Пожалуйста, прошу внимания.

Он нажал другой клапан и осторожно потянул один из рычагов. Изображение мигнуло, исчезло и вновь появилось. На этот раз на экране была белая дверь.

— Так это же входная дверь вашего дома, — сказал Хаскелл.

Грейнер вздохнул:

— Я все же не вижу…

Фэйрбенк щелкнул выключателем «общий план». Изображение двери отодвинулось, на экране появился дом целиком. Он стоял один, вокруг были пустые участки.

— Да это шесть-семь лет назад! — воскликнул Вейсс. — Тогда еще здесь никто не построился!

— Верно, — кивнул преподобный Мак. — Маркус первым во всем квартале построил свой дом.

— Кино, — буркнул Грейнер. — Любительское кино.

Фэйрбенк улыбнулся.

— Именно зная твой скепсис, я и позвал тебя, Грейнер. Хаскелл, Вейсс, Темпл и Мак — романтики. Они захотят поверить. Их легко облапошить, но если мне удастся убедить тебя, если я не оставлю у тебя никаких сомнений, тогда я буду знать, что световой орган можно показывать всему миру.

Он устроился поудобнее на скамье, и его руки забегали по клавишам и кнопкам. На экране поплыли непонятные абстрактные изображения.

— Проблема управления еще полностью не решена, — заметил Фэйрбенк. — Почти половина изображений — случайные, наудачу, и только вторая половина — то, что я хочу получить. Но я надеюсь, что решу эту задачу, если доживу.

На экране постепенно возникла другая картина.

— Ага, — сказал Фэйрбенк. — То, что надо.

Зрители увидели толпу. Мелькали солдаты в синих мундирах. Все слушали человека, стоящего на заднем плане — долговязого, с бородкой, в высокой, похожей на печную трубу шляпе.

— Ну, как, Грейнер, — спросил Фэйрбенк, — во время Гражданской войны было кино? Да еще цветное? А?

— Очень занятно, — ответил Грейнер. — Кусок из какого-нибудь голливудского исторического фильма Рэймонда Масси, Генри Фонда или еще кого-нибудь.

— Да? Но ведь этот период истории — твоя специальность. Ты — эксперт, признанный авторитет. Стены твоего кабинета увешаны фотографиями, сделанными Мэтыо Брэди. Из всех нас именно ты, и никто другой, можешь отличить загримированного актера от…

Он дотронулся до кнопки «крупный план». Экран заполнило печальное, бородатое лицо. Грейнер медленно приподнялся и едва слышно произнес:

— Господи боже, Фэйрбенк! Это не актер, не подделка. Это же… Он что-то говорит! Звук, дай же звук, черт побери!

Темпл впился глазами в губы человека на экране и как бы прочел: «Сорок семь лет назад…»

Фэйрбенк щелкнул выключателем. Изображение исчезло.

— Постой! — крикнул Грейнер. — Я хочу еще посмотреть!

— Ты увидишь все это, — сказал Фэйрбенк. — Столько раз, сколько захочешь. Общий план, крупный план, ускоренная или замедленная съемка и даже стоп-кадр. Жаль, конечно, что нет звука, но это уже следующий этап. Пока достаточно и того, что удалось решить проблему света.

Фэйрбенк теперь повернулся ко всем.

— Что такое свет? Волны различной длины, перемещающиеся с огромной скоростью — сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. Это знает любой школьник. Но что же происходит со светом? Куда он девается? Исчезает как дым? Превращается во что-то иное? Или же просто… продолжает перемещаться? Да, именно так.

— Элементарно, дорогой Ватсон, — ухмыльнулся преподобный Мак.

— Не сомневаюсь. Но позвольте мне остановиться кое на чем, не таком уж элементарном, чего не знает любой школьник, чего не знал и о чем не подозревал никто до тех пор, пока мы с Телмой не сделали этого открытия.

Там, высоко вверху, за тысячи миль от поверхности земли существует странное явление, о котором вы, наверное, слышали, даже не будучи физиками, как я. Пояса Ван Аллена. Их природа, их свойства и качества — об этом мы имеем туманное представление. Но одно из свойств мне известно, — это ловушка, ловушка света. Свет, ушедший с нашей планеты, а значит и изображение всего на ней происходящего, схвачен там лишь на мгновение, перед тем как уйти и кануть в глубины космоса. И именно в этот момент свет, изображения как бы навсегда записываются или копируются заряженными радиоактивными частицами поясов Ван Аллена. Учтите, джентльмены, записано все, что когда-то было видимым.