Еще в 64 г. скончался Унгюйми-Фэйван, враг хуннов и верный союзник Китая. Перед смертью он попытался укрепить свои позиции браком старшего сына Юаньгюйми с китайской царевной и передать ему престол. Но в разгар сватовства Унгюйми умер, и старейшины возвели на престол, согласно прежнему условию, его племянника Ними.

Ними был сын хуннской царевны, и хуннофилы, которых среди усуней было немало, возлагали на него большие надежды. Однако положение хуннов скоро стало столь печально, что ориентироваться на них было бессмысленно. Ними принял титул Куан-ван (китайский титул: ван — царь), женился на китайской царевне Гяй-ю, которая родила ему сына, но между супругами не было согласия.

В 52 г. в Усунь приехали послами китайские вельможи: Вэй Хо-и и Жень Чан. Царевна договорилась с ними убить мужа. На пиру китайский ратник ударил Ними мечом, но промахнулся; меч скользнул, и раненый князь успел вскочить на коня и ускакать. Старший сын Ними поднял народ против изменницы-мачехи, и несколько месяцев толпы усуней осаждали дворец, где жила царевна, и китайское посольство в городе Чигу. Только подкрепления, посланные наместником Западного края, вызволили их. Китайский двор был недоволен их самоволием, началось следствие, при котором выяснилось полное непонимание китайским правительством усуньских дел. Самовольные вельможи были привезены в клетках в столицу и обезглавлены. Крамольную царевну следователь бил по голове и ругал, за что по ее жалобе был казнен. Посол, приехавший с сочувствием и извинениями к усуньскому князю, по возвращении был отправлен в шелкодельню за то, что не убил Ними, имея к тому возможность. Короче говоря, правительство растерялось.

В это время в Усуни восстал Уцзюту, сын Унгюйми от хуннской царевны. Он заявил, что из «дома его матери скоро придут хуннские войска» [403] , и народ собрался к нему. Видимо, китайский протекторат изрядно надоел усуням. Уцзюту напал на Ними и, убив его, захватил власть.

В западных владениях Китая начали уже готовить крепости к обороне, но все уладила одна из приближенных царевны Гяй-ю, которая долго была замужем за усунем и пользовалась уважением и влиянием. Она сначала поехала в Китай и сообщила императору о положении в Усуни. Затем, уже в роли посланницы, вернулась обратно и уговорила Уцзюту поделиться властью со своим единокровным братом, сыном Гяй-ю, Юаньгюйми. Юаньгюйми получил титул старшего гуньмо и 60 тыс. юрт, а Уцзюту — титул младшего гуньмо и 40 тыс. юрт, но народ был привязан к младшему князю. Юаньгюйми вскоре умер от болезни, и ему наследовал его сын, Синми, человек безвольный и ничтожный. Царевна вернулась в Китай с тремя детьми. Она получила земли, дворец, хорошее содержание, но скоро умерла. Однако дело ее рук не погибло: распри продолжали раздирать Усунь, и усуни уже не были опасны для китайского господства в Западном крае.

Положение Усуни еще больше осложнялось возникшей войной с Кангюем. Царство Кангюй, расположенное в степях между Аральским морем и Балхашем, было и осталось союзником Хунну.

В середине I в. до н. э. Кангюй описан как кочевое владение, лежащее от Давани, т. е. Ферганской долины, на расстоянии 2000 ли [404] , т. е. около 900 км. Значит, Кангюй находился в холмистой степи Восточного Казахстана, между озером Балхаш и Иртышом. От Средней Азии, или Турана, его отделяли бесплодная степь Бет-Пак-Дала и пески Муюнкум. На востоке он примыкал к Тарбагатаю, на западе граничил с государством Яньцай, т. е. аланами [405] . На китайских картах Западного края указаны границы Кангюя: восточная — у озера Алакуль, южная — у хребтов Киргизского Алатау (причем по историческим сведениям Таласская долина была окраиной Кангюя), западная — у реки Сарысу, а северо-западная у озера Тенгиз, где Кангюй граничил с Уи-бэй-го — Северным Уи, в названии которого нетрудно усмотреть этноним угры; по данным археологии, они именно там и обитали [406] . «История Старшей династии Хань» сообщает, что Кангюй имел пять вассальных владений. На карте они помечены на северном берегу Чу. Расстояние между ними приводятся: максимальное от Янгуань (крепость недалеко от Дуньхуана) — 8555, минимальное — 7525 ли, т. е. между ними расстояние около 500 км. Это как раз протяжение Чу от Чу-Илийского хребта до Сыр-Дарьи, около Кзыл-Орды. Китайские названия владений (Сусйе, Фуму, Юни, Ги, Юегянь) [407] ничего не дают для идентификации их с местными названиями или с названиями, известными из Страбона. Эти небольшие лимитрофные княжества заслоняли Кангюй от Согда, Ирана и Греко-Бактрии, а позднее Кушана. Зато с парфянами кангюйцы должны были непосредственно сталкиваться: по левому берегу Сыр-Дарьи, ниже Кзыл-Орды, сохранились развалины древних городов [408] , а, согласно Страбону, на восточном берегу Аральского моря жили да'и, основное парфянское племя [409] . Но характер связей Кангюя с Парфией остался неизвестным.

Отношения Кангюя с Китаем были всегда враждебными. Во время похода Ли Эршиского кангюйцы хотели оказать помощь осажденному Гуйшуану, но опоздали. В дальнейшем китайских послов они принимали весьма грубо [410] . Вероятно, именно противодействие Кангюя парализовало китайское влияние в Давани. Возможно, не без кангюйского участия вспыхнуло восстание в Яркенде в 65 г., когда были убиты китайский посол и владетель-китаефил [411] . Впрочем, восстание было подавлено.

Кангюйское царство было в это время значительным: население исчислялось в 600 тыс. человек, строевое войско — в 120 тыс. Это немалая цифра для тех времен. Почти столько же было персов в эпоху Кира и лишь вдвое больше греков. Для нас важнее знать, кем Кангюй был населен и в каких отношениях находился со своими соседями. В «Истории Старшей династии Хань» сказано, что западный сосед Кангюя — Яньцай — от него независим [412] , в «Истории Младшей династии Хань» говорится, что от Кангюя зависимы и Яньцай и его северный сосед — Янь [413] . Подчинение Кангюем этих соседей произошло уже в I–II вв. н. э. Волгу кангюйцы не переступили.

Кангюй сильно враждовал с Усунью. Подчинение же Усуни Китаю вызвало военное вмешательство Кангюя, причем разделенная и дезорганизованная Усунь не могла защититься. Однако и кангюйцы не были в состоянии полностью разгромить Усунь без посторонней помощи, поэтому они искренне желали успеха хуннам. Усуни же, признав протекторат Китая, полностью порвали с хуннами. Даже Уцзюту, сын хуннской царевны, отказался от родства ради сохранения престола.

Вообще Усунь сравнительно с Хунну была государством слабым и ничтожным. Страсти, волновавшие князей и дружинников, были тут и там одни и те же, но Хунну походило на взбаламученное море, а Усунь — на потревоженный пруд. Таково было главное различие между этими двумя народами, сходными по происхождению, культуре и образу жизни. Вся дальнейшая история Усуни состояла из мелких распрей, доносов, измен, предательских убийств и особого интереса не представляет.

Вернемся к хуннам. Народ разделился на две части, но в ставках обоих шаньюев было неблагополучно.

Большая часть хуннов оказалась в подданстве Чжичжи, из них наиболее разумные были обескуражены и подавлены неудачей переговоров с Китаем. Все жаждавшие покоя постепенно перебирались на юг к Хуханье и умножали его силы. Оставались «горячие головы», толкавшие Чжичжи к новым авантюрам, и шаньюй следовал за ними, хотя это не могло привести к добру.