В 11.30 утра начинается заседание кабинета министров, происходящее в большой продолговатой комнате, занятой в длину столом красного дерева. По стенам висят портреты министров. В простенках книжные шкапы – по традиции каждый новый министр обязан подарить книгу или книги в это собрание. Для обыкновенных министров у стола стоят стулья, для премьера кресло. Заседания продолжаются от часа до нескольких часов, в зависимости от важности предмета обсуждения и от того, любит ли долгие споры премьер. Словоохотливых министров на Даунинг-стрит недолюбливают. Наименее словоохотливым, как говорят, был покойный лорд Китченер. В 1914 году, будучи военным министром, он принципиально не делился военными секретами с кабинетом. Он будто бы даже объяснил это премьеру Асквиту довольно бесцеремонно: «Все ваши министры сообщают о прениях в кабинете своим женам. Исключение составляет X., который сообщает об этих прениях своей любовнице!»

После завтрака премьер спит около часа, затем возвращается в кабинет и принимает посетителей. Затем, если необходимо, отправляется в парламент или к королю. Обедает он в своей частной квартире во втором этаже. Я видел дом на Даунинг-стрит только снаружи, но мне попадались фотографии главных салонов дома (в нем всего 68 комнат). Они убраны превосходно: портреты работы Рейнолдса и Гейнсборо, старая дорогая мебель, гобелены. Впрочем, парадные комнаты французских министерств, особенно министерства иностранных дел, где мне случалось бывать, еще лучше. Вечером, после обеда, в связи с наступлением часа ночных воздушных налетов, Черчилль опять спускается в подвальную комнату и там работает всегда до полуночи, а иногда до трех часов ночи. На письменном столе у него стоят три телефона разных цветов. За работой он напевает единственную песенку, которую знает: «Run, rabbit, run!» – это если Черчилль в хорошем настроении духа.

Конец ознакомительного фрагмента.