Кто-то откусил от бухты Казуаров солидный кусок, включая нас. Мы знали, кого надо в этом винить, и осмотрелись.

По ту сторону серой дымки деловито возился плавающий пузырь. Первым делом он забрался под киль и прикрепил ко дну дымчатой оболочки маленькую коробочку. Потом перебрался на макушку и закрепил над мачтой вторую непонятную фиговину. Внутри его зеленого тела продолжали мельтешить черные пятнышки, но больше они не вызывали у меня странные ощущения. Сейчас меня волновали совсем другие проблемы.

– -Как думаешь, может, попробуем до него докричаться?--спросил Пухляк тем самым шепотом, который он приберегает для церкви.--Не знаю, кто это, но существо вроде бы разумное.

– -И что ты станешь ему кричать?

– -А фиг его знает,--признался Пухляк, почесав макушку.--Может, попробуем так: "Друг. Моя друг. Мир. Дружба". Как думаешь, поймет?

– -Он решит, что ты индеец из кино, вот что он поймет. И с чего ты взял, что он понимает английский? Давай лучше бросим оружие и покажем ему ладони. Я читал, что это общепризнанный жест.

Мы держали руки над головой, пока они не устали. Комок зеленого желе переместился от коробочки над верхушкой мачты на уровень изгиба гафеля и повозился там несколько секунд. Участок серой дымки засверкал разноцветными пятнами, которые расширялись и накладывались одно на другое. Убедившись, что сияние и сверкание продолжается как положено, зеленый комок скатился по серой оболочке и упал в воду пятнадцатью футами ниже.

Упал без единого всплеска.

Он заскользил по поверхности и отмахал полмили быстрее, чем я успел изумленно ахнуть. Потом замер на мгновение возле выхода из бухты... и исчез. Не осталось даже ряби там, где он проплыл или погрузился в воду. Остались только мы, плавающие внутри серого пузыря.

– -Эй!--заверещал Пухляк.--Так нельзя поступать! А ну, вернись и выпусти нас, слышь? Эй, ты, в этом зеленом желе, вернись!

Я заставил его заткнуться, напомнив, что этот оживший креветочный коктейль уже исчез непонятно куда. И вообще волноваться вроде бы нет причин. Если бы он собирался причинить нам какой-либо вред, то мог бы сделать это давным-давно, когда находился рядом, особенно учитывая, на какие салонные фокусы он оказался способен. Оставил нас в покое, и ладно, убеждал я Пухляка; мне хватает и того, что я жив и здоров, а этот надуватель пузырей сейчас изображает Тарзана где-то в Атлантике.

– -Но мы не можем оставаться здесь всю ночь,--пожаловался Пухляк.--А вдруг нас увидит кто-то из города? Если вспомнить про нашу репутацию, то нас так засмеют, что про нас начнут комиксы выпускать! Может, залезешь на мачту, Пол, да потыкаешь пальцем в эту хреновину? Надо же знать, из чего она сделана. Глядишь, проделаем дырку, да вылезем.

Разумное предложение. В самом деле, надо что-то делать. Пухляк согнулся и подсадил меня, я обвил мачту ногами, ухватился на парус и кое-как добрался до ее вершины. Прямо над ней находилась коробочка, прикрепленная снаружи к серому пузырю.

– -Из коробочки слышно какое-то гудение,--крикнул я Пухляку.--А внутри только серебряные колесики--крутятся, как в электрическом счетчике. Только эти колесики ни к чему не крепятся, а висят внутри под разными углами и вращаются в разные стороны.

Пухляк неуверенно ругнулся. Я ударил по серому пузырю кулаком и отшиб его. Пока я его массировал, ноги начали соскальзывать. Я ухватился за парус, чуть подтянулся и ткнул в пузырь пальцем. Черт, больно!

– -Эта штука твердая?--спросил снизу Пухляк.

Непечатно твердая. Так я ему и ответил.

– -Спускайся и возьми топорик. Может, сумеешь дырку прорубить.

– -Сомневаюсь. Эта дымка почти прозрачная и вряд ли сделана из известного нам материала. Я вообще сомневаюсь, что она состоит из какого-то материала.

Гудение у меня над головой стало громче. Такой же звук послышался со стороны второй коробочки, закрепленной под килем.

Я решил рискнуть и, цепляясь за мачту рукой и ногой, свесился вбок и вгляделся в расположенное возле коробочки пятно с изменяющимися цветами. Оно походило на радужное пятно разлитой по воде нефти--ну, сами знаете, смотришь на него, а цвета так и переливаются. Я потыкал в серый пузырь рядом с цветным пятном, но он не поддался и здесь.

Хуже всего, меня не оставляло предчувствие, что все мои усилия не имеют ничего общего с попыткой пробить дыру в стальном листе. С тем же успехом я мог... ну, скажем, забить гвоздь в аргумент или сломать о колено проповедь. Это я так шучу с перепугу.

– -Подай-ка мне топорик. Вряд ли из этого что получится, но все равно попробую.

Пухляк высоко поднял топорик и встал на цыпочки. Я заскользил вниз по мачте. И тут доносящееся из коробочки гудение превратилось в вой.

Едва мои протянутые пальцы сомкнулись на рукоятке топорика, как коробочки над мачтой и под килем начали пощелкивать: клик-клики-клак. Когда раздался "клак", я уже не висел на мачте, а лежал на Пухляке, а тот, размазавшись по палубе, изображал летящего орла.