– Ну вот и прекрасно. Ты спи, но отвечай на все мои вопросы.

– - Я готов ответить на любой ваш вопрос, - проговорил медленно Сергей. Он уже спал, но продолжал слышать голос Погорельского. А еще в своем странном сне Сергей твердо знал, что говорить ученому надо только правду, Где ты работаешь?
– спросил Погорельский.
– В комитете госбезопасности?

– Нет. В редакции молодежного журнала. В отделе науки.

– Кто прислал тебя ко мне?

– - Заведующий отделом.

– Он знает о двух статьях?

– Да.

– Кто еще знает?

– Думаю, никто.

– Твой заведующий отделом в твое отсутствие может сообщить о случившемся в КГБ или в милицию?

– Нет.

– Почему?

– Больше всего на свете он боится стать посмешищем.

– Фамилия, имя, отчество твоего заведующего, домашний адрес, номера его служебного и квартирного телефонов.

Сергей назвал.

Погорельский сложил рукопись и гранки в портфель Морозова, откинулся на спинку кресла и сказал: - Забудь все, о чем я тебя здесь спрашивал, и просыпайся.

Сергей зашевелился в кресле и открыл глаза.

– Где я? Что со мной?

– Ну вот и очнулся, - усмехнулся Погорельский.

– Что это было, Николай Федорович?

– Мне кажется, ты просто переутомился, потому и потерял сознание.

– Мне, право, неудобно...

– Какие пустяки, Сережа. С кем не случается?

Погорельский добродушно улыбался, а в глазах его прыгали веселые бесенята.

Сергей ошарашенно помотал головой.

– Что за чертовщина! Николай Федорович, бывает такое ощущение, что все происходящее было с вами?

Погорельский слегка нахмурился.

– Вообще-то бывает, правда, редко. Ученые объясняют это явление разной скоростью прохождения сигнала от правого и левого глаза или от правого и левого уха к соответствующим центрам мозга.

– Ерунда, - уверенно заявил Сергей.

– Но почему же?

– Один мой друг с детства слеп на правый глаз, а однако и ему порой кажется, что он уже когда-то видел происходящее.

– Любопытно. Очень любопытно, - проговорил Погорельский задумчиво и вдруг без всякого перехода спросил: - Что привело тебя ко мне, Сережа?

Сергей осмотрелся, увидел свой портфель и взял егона колени.

– Меня очень удивила последняя ваша статья, Николай Федорович.

– Чем?

– Такая неожиданная смена убеждений...

– Убеждений?
– переспросил Погорельский, ухмыляясь.

– Ну, может, не убеждений, а позиции.

– Так убеждений или позиции?
– Погорельский откровенно издевался.

Сергей разозлился.

– Называйте это, Николай Федорович, как угодно, но факт остается фактом: вы переметнулись из одного лагеря в другой. Вы перебежчик. Настоящие ученые так не поступают.

Погорельский захохотал.

– Неужели не поступают?
– спросил он сквозь смех, Сергей насупился и ничего не ответил.

Погорельский перестал смеяться и вполне серьезно сказал:

– Позвольте напомнить, молодой человек, что не я первый в последние годы перешел из лагеря противников реликтового гоминоида в лагерь его сторонников. До меня так поступили историк и археолог Шаклей, знаменитый альпинист Рейнхольд Месснер, английский ученый Тони Вулдридж и многие другие не менее известные люди.

Сергей покраснел. В редакции он слыл главным специалистом по "снежному человеку". Уж кому-кому, а ему, Морозову, непростительно было забыть.

– Извините, Николай Федорович, - проговорил Сергеи смущенно.
– Я погорячился. Честное слово, я не хотел оскорбить.

– Бог ты мой, Сережа, о каких оскорблениях и обидах может идти речь? Я тебя отлично понимаю. Еще полгода назад я яростно отвергал саму идею реликтового гомнноида, а теперь вдруг доказываю, что он существует. Есть чему удивляться, верно?

– Вот именно.
– растерянно пробормотал Морозов, - Ну, а если я заблуждался? Имею я право на элементарное заблуждение?
– Погорельский встал и заходил по комнате вперед-назад.

– Наверное.
– Сергей пожал плечами.
– Но что-то должно было послужить толчком для принятия решения о перемене лагеря.

Погорельский резко остановился напротив кресла Сергея и склонился к нему.

– Ты попал в точку, Сережа. Толчок был. Очень резкии толчок.

Морозов непонимающе посмотрел на Погорельского.