Девушка понимала и не понимала Ремеза. Неужели Тавр сегодня не голоден и его приходится уговаривать? Нет... память о входе... с повязкой на глазах... Тавр? Тавр?! Пленник Ремеза?

– Не пугай девушку, Ремез, - вмешался Тавр.
– Я бы смог успокоить ее, если бы знал, зачем ты устраиваешь такое низкопробное представление...
– Бык насмешливо раздул ноздри: - Кто она?

– Ариадна, дочь критского царя. Занимает немалое место в моей игре с царем и Тезеем, но едва ли может понимать всю тонкость этой игры, которую ты совершенно напрасно назвал низкопробной.

– Я понимаю, - сказала вдруг девушка.
– Тебе, Ремез, угодно, чтобы Тавр был чудовищем...

– Нет, - обернулся к ней Ремез, - ты ошибаешься, божественная. Тавр есть чудовище, верно, бык царя Миноса? Хочешь, я позволю ей выслушать твою историю, это ведь немалая возможность... ты не ухватишься за нее зубами?..

– Расскажи, - ответил Тавр, сжимаясь в плечах. Он стригнул ушами, как теленок.
– Только не забудь упомянуть Тезея, осадившего Лабиринт, хорошо?

Ремез покосился на девушку, улыбнулся:

– Тезей решил воспользоваться положением героя. Станет или нет он героем - зависит только от меня. От нас, - поправился Ремез.

Тавр опустился на сиденье.

– Ужинать, - сказал он.
– Ты заговариваешься, Ремез, когда голоден...

Снова отворилась дверь, через которую вошли бык и человек, пахнуло горящим маслом. Бык поморщился. Теперь он сидел настолько близко от девушки, что она могла видеть малейшее изменение в его лице. Девушке, должно быть, показалось, что шкура на щеках его стала серой.

Между тем вошедшие рабы сервировали столик, буднично и лениво расставляя посуду. Ремез отстегнул меч, улегся и начал есть, чему-то улыбаясь время от времени. Тавр по-прежнему сидел, не прикасаясь к блюдам.

– Так вот, - нарушил вдруг тишину Ремез.
– Я мог бы рассказать ей, что мне известно о тебе, бык царя Миноса. Но то, что известно всем, немногим отличается от истины, очень немногим, уверяю тебя... Может быть, чтобы ты не впал в заблуждение относительно себя и своего положения на Крите, бык царя Миноса, ты выслушаешь сначала то, что известно всем?

– Да, Ремез, с радостью, удивляешься? Просто я очень давно слушаю одного тебя, и, кроме того, мне нравится ее голос.

Ремез снова улыбнулся.

Девушка заговорила. Теперь она боялась не Тавра, а Ремеза, которого никогда не видела таким свободным и наглым, и потому говорила о Тавре дерзко.

– Минотавр - страшное чудовище, которого боится сам Минос. Тавр заперт в Лабиринте, но его ночной рев тревожит критян по всему острову. Он питается людьми и другой дани не признает. Если не давать ему человечины, он уничтожит весь Крит...

Тавр тяжело смотрел на голубой пол, но даже не шевельнулся, чтобы остановить речь.

– Найдется герой, который освободит Крит от гнета страшного быка. Он будет знать, как можно войти в Лабиринт и выйти из него. В этом ему помогут боги.

– Богов нет, - резко мотнул головой Тавр.
– Если кто ему и поможет, так только Ремез. План Лабиринта, построенного Дедалом, находится у него, Дедала нет на Крите. Рабов-строителей тоже нет...

– Дедал улетел, - насмешливо сказал Ремез.

– Возможно, - ответил Тавр.

Ремез от души расхохотался.

– Ну, - сказал он, - теперь настало время выслушать меня. И правду. Минотавр, бык Миноса, рожденный быком и царицей, ужас критских жителей, это все ложь. Он не бык, он не человек; он не был рожден на Крите. Он приплыл сюда на металлической лодке с круглым парусом. Лодку вытащили из моря, хотя парус тянул ее вниз, огромный, круглый... Все, кто видел лодку, были убиты, рано убиты, раньше, чем я смог узнать от них, зачем такой лодке парус...

– Чтобы она не разбилась, - сказал Тавр, прикрыв свои огромные глаза.

– Рассказывай, - ухватился за слова Ремез.
– Ты не представляешь, как я хочу узнать, можешь ли и ты говорить откровенно.

– Было море звезд, - сказал Тавр, не открывая глаз.
– Мы плыли по нему, плыли к другому морю звезд. Но моря не сошлись краями...
– Он помолчал, подбирая ясные слова.
– Навигационная ошибка. Нас выбросило сюда, мы покинули поврежденный корабль, но только я смог достичь места, где раскрылся парус. Только моя лодка достигла Крита...