Импульс.

случайно или намеренно лицо Феррары стало лицом Олега глаза которого я хочу видеть так же близко

Олег импульса сейчас понять не сможет, и к лучшему, что не сможет. Могло ведь и не получиться.

– Не слишком?
– спрашивает Олег.
– Два импульса за семь минут?

– Не знаю, ты же не чувствуешь, - отвечаю я.
– Ты же не понимаешь, не хочешь понять, боишься понять...

– Что такое?

– Достоверность невозможна без возникновения чувств. У тебя пойдут живые картины и декорации. А ты мастер делать декорации, - говорю я машинально. Не знаю, почему я так упорно хотела ему это высказать. Бессмыслица. При чем здесь декорации?

Олег окажется прав в том случае, если целью отрывка был показ. Я буду права, если целью было понимание. Что, если Артуро проверял именно эту способность? Тогда - средневековая планета, так? Но не для Олега...

– Превосходно, - говорит Олег.
– Закончим этим импульсом и крупным планом. Спасибо.

– Ты знаешь что-нибудь об Артуро? Вернее, о том, для чего ему этот фрагмент?

– Ничего, - улыбается Олег.
– А неплохо, верно?

Я не отвечаю. Артуро приходит в студию, когда все поклонники "известного граммера Олега Дуплева" уже в сборе. Или почти все.

– Извините, Артуро, - обращаюсь я к нему.
– Можно попросить импульсатор, там должно было получиться...

– Конечно же, можно. Что-то вы опять придумали?
– шутливо говорит он. Настройте кто-нибудь пульсатор.

Мне уже жаль, что я попросила. Но Артуро хотел видеть всю пленку. Я не смогу скрыть, да и не хочу скрывать того, что получилось. Но ведь это и признание, открытое признание. Интересно. Как Олег сказал: интересно, будет интересно.

Пока идет просмотр, все молчат. Артуро, Олег. Ребята. Я не могу поднять глаз. Мои импульсы воспринимаются как чужие. Так и должно быть, успокаиваю я себя.

Конец пленки. Но экран не гаснет, а подергивается рябью, сквозь которую угадывается движение.

– Сработал кто-то из вас, - говорит Артуро и смотрит на меня.
– Дал такой импульс, что действие логически продолжается. Теоретически это возможно, но я впервые вижу.

"Возможно, логически, теоретически..." И вдруг я кричу:

– Олег! Феррара, они тебя убьют! Олег, помоги же!

– Это же запись!
– тоже кричит Олег.

– Дуплев, - спокойно говорит Артуро, - делайте, что просят.

Олег бросается к экрану. Впервые Артуро назвал его по фамилии.

Тонкая муть рвется, пропуская Олега, и сквозь рябь совсем уже ничего не видно.

Артуро подходит ко мне.

– Ах ты, кошечка...
– беззлобно говорит он.

– Я не могла, я не могла по-другому...
– шепчу я.
– Иначе не искусство.

– Жизнь, - говорит Артуро.
– Жизнь, а не искусство.

Феррара жив. Вот он спрыгивает со сцены, приближается. Глаза, какие я хочу видеть.

– Олег, - плачу я, - Олег...

– Ты... ты действительно видела меня таким?..
– волнуясь, спрашивает Олег.

– Да нет, да нет же... я не могу объяснить... ты был не прав, я хотела показать, что они живые...
– бессвязно говорю я.
– Но ты что- нибудь понял?

Олег неожиданно обнимает меня. На нем домотканая одежда, под рыжей рваной курткой - металл. Кольчуга. Ребята толпятся вокруг разинув рты.

– Олег...

Глаза, какие я хочу видеть. Глаза Феррары.

Артуро подходит к нам. Со стаканом воды.

– Вы будете работать со мной. Вы прекрасно работаете.

Олег благодарит.

Я беру стакан из влажных пальцев Артуро. Они чуть дрожат. Мне хочется спросить, крикнуть: "Что? Что случилось с вашей дочерью, Артуро? Что с ней?"

И я понимаю, что спрашивать нельзя.