Тьфу ты! Это совсем не немецкий ученый. И никакого с ним грузовика с аппаратурой. Только потертый рюкзачок.

– Он тоже из Европы, из Санкт-Петербурга, - сообщает мне моя парагвайская жена.

– Андрей Дворкин, - представляется незваный гость.
– Писатель. Знаете ли, я решил проверить, действительно ли некоторые гаучо являются потомками донских казаков.

– Замечательно, что вы попали именно к нам, - говорит женщина.
– У моего супруга есть даже реликвии столетней давности, ясно говорящие о том, что все именно так, а не иначе.

– Шило?
– спрашивает писатель.
– Я так и знал, что это шило.

– А вот и не шило, нет у меня никакого шила, не надо превращать меня в очередной персонаж из своей книги, - отзываюсь я, пытаясь справиться с внезапной засухой в своем горле.

– А вот и есть! Ты его просто не замечал, потому что у него уже нет ручки.

Появляется падчерица, у нее в руках потемневший от времени металлический стержень, а на наглых губах торжествующая улыбка.

– Я нашла его утром в нижнем ящике твоего стола... Мама велела сделать генеральную уборку, - добавила она, увидев свирепую гримасу на моем лице.

Она роется в ящиках моего стола по наущению своей мамаши! В моих жилах совершенно на латиноамериканский манер вскипает кровь. Вдобавок я понимаю, что это моя жена привезла этого Дворкина сюда. И, если полчаса назад на ней был бюстгальтер, то сейчас его точно нет. Карамба! Я подхожу к черноглазой красотке и с большим удовольствием отвешиваю ей пощечину.

– Как вы смеете бить женщину?
– встревает русский писатель.

– Зря вмешиваешься, - я оборачиваюсь к нему, у меня в руке исторический кастет, которым пользовался еще сам Альфредо Стресснер. И тут меня пронзает боль, она входит в точку между лопаток и ...