Внезапно соперник активизировался и запустил руку в открытую форточку. Чудовищная конечность отделилась от тела, проползла украдкой к станку и, пользуясь незаметностью, отвесила пощечину крутящейся заготовке. Я только успел сказать: “Опа”, потому что кусок металла соскочил с крутила и двинул мне в лоб. Испугаться, кстати, не успел. Однако, ничего особенного не случилось.

Сыпанули искры в прямом смысле этого слова. Голова сработала как резиновая и напружиненная. Деталь отпрянула от чела, полетела, пробила другой станок, вызвав короткое замыкание и воспламенение. Я машинально потрогал лоб, который похоже схлопотал вмятину, но через несколько секунд все уладилось. Хотя по идее — головы вообще не должно было остаться! При этом я снова увидел контуры своей израненной башки с зонами деформации, к которым почти без моего участия устремились стрелочки. Повеяло морозцем и посыпался с шевелюры мелкий снежок. К переменам погоды добавился бешеный аппетит. Я сунул в рот гайку и хрупнул ею как леденцом.

Товарищи по бригаде не заметили ни этого, ни мгновенно исчезнувшую виновницу происшествия, однако оценили мою победу и решили относиться ко мне со значительным уважением, как к интересному человеку.

Через полчаса мастер велел мне навестить литейный цех, проверить заказанные свинцовые отливки, которые пойдут в середку стенобитных ядер. Я мялся-мялся, не в силах толково объясниться, тем не менее подчинился. На удивление, никто не подстерегал меня на пустынных дорожках, и я вступил в литейный, напомнивший кузницу какого-то одноглазого монстра, в приподнятом настроении. Впрочем, настроение быстро упало ниже нуля. Пока я высматривал в красноватом пещерном полумраке нужные мне отливки, противник опять выпустил на охоту так называемую “руку”, которая зашуршала то там, то сям, выискивая, где навредить.

Как вскоре выяснилось, я не зря занервничал. Лопнуло, должно быть, самое тонкое место — керамическая форма. Прямо на меня рухнула слегка остывшая болванка сочного томатного цвета. Я машинально протянул свои руки-крюки, принял в них раскаленную отливку, однако она выскользнула — мне на ногу — и откатилась в сторону.

На ладони было страшно посмотреть, однако пришлось. Ничего особенного, если не считать того, что оказались они багрового цвета, который впрочем быстро пропадал. К тому же своим добавочным зрением озирал я испорченные и поврежденные слои кожи, усилием воли сбрасывал их и тут же наращивал новые. Линька шла на удивление оперативно.

Ступня же, ах, батюшки, напоминала ласту! Расплющилась из-за болванки. Да вот только не болела! на что, конечно, жаловаться грешно. Впрочем и ласта выровнялась, пока подбежали другие рабочие. Снова сделалась ногой. А ведь мог так и оставить ластой свою ступню. Или превратить, например, ее в копыто… Полная свобода выбора. Болванка, кстати, холодной стала, все тепло из нее утекло куда-то. Не в мои ли преобразования?

Начальник Жидкого Металла стал названивать Властелину Железа, докладывая о чуде, а трудящиеся-литейщики окружили меня, что народного сказителя, и внимательно, слегка прищурившись, смотрели в упор, не в силах сделать какое-нибудь предположение.

Невольный зачинщик сходки, то есть я, все менее смущаясь, скалился и открывал обозрению щербины рта, неухоженного зубным лекарем.

— Предлагаю почин. Организуем стахановское движение — носить горячий металл одними голыми руками,— бросал я в толпу зажигательные лозунги.

Собственно я ничего не мог добавить или убавить из впечатлений литейщиков, ведь конечности мои при несчастном случае ничего особенного не претерпели, ни тяжести, ни огня. Ничего, кроме легкости и приятного холодка.

Я не такой как все. Это бесспорно. А какой же? Оборотень, шаман, наркоман?..

Мне велено явиться к Властелину Железа и как-то потешить его своими выходками. Неподалеку от литейного цеха расколупала землю сточная канава. Через канаву лежит мосток. Который под ногами внезапно лопается. Я кривобоко отскакиваю, попадаю на склон и пытаюсь удержаться. Тут все в крик: “Крюков упал… сам Крюков… лестницу туда… лестницу сюда”. Под этот торжественный хор тоскливо соскальзываю по осклизлому грунту, внизу же меня поджидает демон Султанчик.

Он встречает меня в строительной каске, со неприятно почерневшим лицом и выдающимися на пять сантиметров клыками. Те впиваются в мои башмаки, я лягаюсь крепкими каблуками и рвусь вверх, как птица из силков. Конечно безуспешно, лишь пересекаюсь взглядом с беспородным псом, который, поскуливая от страха и сочувствия, снует в метре от меня. Товарищи по бригаде, хоть и поблизости, не производят ничего, кроме бестолковой суеты. А вот пес мне нравится…

Кажется, удалось. Челюсти движутся вперед, лоб назад, пальцы срастаются, тело покрывается шерстью, зубы крупнеют и заостряются. Надеюсь, девушки меня сейчас не наблюдают, хотя я мог бы похвастать тщательным соблюдением анатомических формальностей.

Я окончательно соскальзываю вниз по обледеневшей уже стенке. Однако есть теперь готовность к встрече с демоном. Щелкают оскаленные зубы, я приседаю на задние лапы, готовый в любой момент укусить наиболее болезненным образом.

Султанчик тоже не зевает и оснащается коротким широким мечом, который запросто появляется из его ладони.

Пора. Я распрямил пружины мускулов и шерстистое тело сорвалось с места. На лету я мотнул головой, чтобы перехватить за запястье руку, направляющую клинок. Рванул зубами жилы врага, даже не жилы, а пластиковые трубки. Затем продолжил атаку и выхватил из живота Султанчика клок какой-то шевелящейся требухи. Противник упал ничком, заодно сплющился и стал похож на крокодила. Это превращение в мои планы не входило. Тем более, что крокодил сразу сделал выпад и чуть не отчикал мне переднюю лапу.