Шрифт:
В тот же миг дверь распахнулась.
– - Он там! Он опять там!
– - с порога закричал Гауранга. Глаза его лихорадочно блестели, волосы были растрепаны, а одежда мокра от росы.
– - Он опять там и опять уговаривает Данда бежать! Предать нас всех и бежать!
– - Успокойся, -- приказал вождь и усадил мальчика на скамью подле себя.
– - Не подобает будущему воину и вождю вести себя на совете клана подобно женщине в грозу. Говори по порядку.
Только сейчас Гауранга заметил сидящих вокруг стола старцев. Он густо покраснел, вопросительно глянул на отца, а когда тот подбадривающе похлопал его по плечу, прерывающимся от волнения голосом стал рассказывать.
Гауранга говорил о том, что Гунайх и старцы знали сами: Балиа дошел со своими людьми до Дальних гор и нигде не встретил человеческого жилья. Неприступные горы и море -- отличная защита от врагов.
– - Он говорил, -- мальчик запнулся и после паузы продолжал, -- он говорил, что только... глупец, разум которого помутился от страха и неудач, может заставлять людей возводить стены, копать рвы и ямы, когда нет никакой опасности...
– - А Данда?
– - спросил вождь.
– - Он что говорил?
– - Что в Дальних горах есть проход, и там, за горами, пустыня...
– - Так я и знал!
– - воскликнул Гунайх.
– - Проход в горах! У любой крепости есть слабое место. Дальше!
– - Балиа говорил, что многие недовольны вождем. Люди устали и хотят жить спокойно...
– - Жить спокойно! А разве я этого не хочу?!
– - Пальцы Гунайха, вцепившиеся в толстую столешницу, побелели.
– - Он говорил, что клан нужно разделить. Пусть те, кто хочет строить крепость, останутся здесь, а другие возьмут один или два корабля и поплывут вдоль берега, чтобы найти новое место и жить так, как им хочется. Он сказал, что в совете есть те, кто думает так же...
– - Неправда! Мальчишка лжет!
– - взвизгнул неповоротливый, тучный Вимудхах.
– - Кто докажет, что он все это слышал, а не придумал только что?
– - А разве нужны еще доказательства?
– - медленно проговорил Гунайх.
Вимудхах поперхнулся, заерзал на месте, обернулся по сторонам, ища поддержки, но мудрые старцы, глядя в пол, уже потихоньку отодвигались от него.
И тогда Вимудхах испугался,
– - Этого не может быть!
– - просипел он.
– - Я не верю, что кто-нибудь в совете думает о разделе клана. Балиа -- безумец и отступник. Никто не думает так, как он. Он предатель!
Вот слово и прозвучало. Гунайх ухмыльнулся в усы. ,,,:::...-.:
– - А Данда... Данда согласился уйти на кораблях?
– - медленно спросил он, тоном подсказывая ответ.
Мальчик, пряча глаза, залепетал:
– - Данда.,. да... Нет! Нет, нет... Это все Балиа. Он уговаривал, грозил... Он посмел грозить старику! Балиа предатель!
Вимудхах вкрадчиво спросил!
– - Да или нет? Совет должен знать правду.
– - Я не расслышал, -- тихо прошептал Гауранга, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Щеки у него пылали, и комок горечи застрял в горле. Предчувствие потери сжало ему сердце, он сожалел о сказанном.
– - Только не изгоняйте его, -- губы мальчика задрожали, он вскочил и выбежал за дверь.
– - Все ясно, -- чувствуя близкое прощение, сказал Вимудхах.
– - Все ясно. Они оба предатели, а, согласно древним обычаям наших предков...
– - Все ли так думают?
– - спросил Гунайх.
– - Все согласны? Все были согласны.
Балиа замолчал, поднял голову, прислушиваясь, и на всякий случай пододвинул к себе меч.
Он не успел обнажить его. Дверь, сорванная с ременных петель мощным пинком, грохнула о стену, и в хижину с топором в руке ворвался Гунайх.
– - Совет назвал тебя предателем и по древнему обычаю наших предков приговорил тебя к смерти!
– - прорычал он.
– - Завтра я сам покажу твою голову клану!
Он взмахнул топором, но Балиа успел уклониться, и блеснувшее в пламени светильника широкое лезвие рассекло пустоту.
Гунайх был опытным бойцом. Тяжелый топор казался игрушкой в его руках. Удар следовал за ударом, но Балиа чудом удавалось всякий раз избегать смерти. Короткий меч был сейчас бесполезен, и ему приходилось рассчитывать только на свою ловкость.
Перебрасывая топор из руки в руку, быстро передвигаясь на коротких крепких ногах, Гунайх атаковал со всех сторон сразу, постепенно отжимая брата в угол. Развязка была близка и неминуема, оба это понимали. С начала схватки ни один не проронил ни слова, в хижине раздавалось лишь тяжелое хриплое дыхание Гунайха, короткое, с присвистом сквозь сжатые зубы -- Балиа да шарканье ног по земляному полу.
Ни звука не издал и хромой Данда, сидящий, как и сидел до появления Гунайха, в дальнем углу и полностью, казалось, безучастный к происходящему. Не было ни страха, ни ненависти в его глазах, только безмерное сожаление, когда он переводил взгляд с огромного, похожего на разъяренного кабана Гунайха на гибкого и стремительного Балиа. И будто устав смотреть на братьев, таких разных внешне и таких схожих в стремлениях, старик прикрыл глаза и словно бы даже задремал. Больше всего ему хотелось сейчас оказаться на пустынном берегу и слушать шорох волн, бегущих из дальних-дальних краев, где нет злости, ненависти и невежества. Должны же быть такие края!