– Зачем ты вообще со мной ходишь, если тебе на меня наплевать?

– Я к тебе нормально отношусь, – возразила я. – Положительно.

– Ты общаешься со мной, когда тебе нечем больше заняться. Ты меня унижаешь своим высокомерием. Каждый раз, как я тебе звоню, чувствую себя как оплеванный…

– Так не звони, – сердито сказала я. Присутствие Макса начинало меня конкретно тяготить.

Макс отвернулся и не ответил. Некоторое время мы шли молча.

– Я решил, что нам нужно расстаться, – наконец сказал он дрожащим голосом.

– Ну, если ты так хочешь… – протянула я без особого энтузиазма.

В принципе, подумала я, он меня не очень доставал, а наличие поклонника греет самолюбие и вызывает у подруг здоровую зависть…

– Расстаемся?

Макс остановился.

– Что, прямо здесь? – удивилась я.

– Почему бы и нет?

– Ну, пока.

Макс закусил губу, развернулся и пошел в обратную сторону. «Ой-ой-ой, какие мы решительные», – пробормотала я, глядя ему вслед, и направилась вперед по улице. Через две минуты Макс меня догнал и пошел рядом, как привязанный.

– Что, совсем гордости нет? – неприязненно спросила я.

– Ты мне дороже гордости, – глухим голосом сообщил Макс.

«Не дай бог мне когда-нибудь дойти до такого унижения», – подумала я.

– Я все-таки пойду, – сказал Макс через полминуты. – Проводить тебя до метро?

– Иди, иди, – радостно ответила я. – А я еще погуляю.

Макс ушел. Видно было, что он до последнего надеялся, что его окликнут. Я осталась одна. Наконец-то! В душе нарастал непонятный восторг; мне словно стало легче дышать. Я стояла посреди улицы и смотрела, как вокруг по обледенелому асфальту ползут гонимые ветром сухие листья, словно армада мертвых кораблей. Черный прозрачный воздух над крышами становится синим, бархатистым, украшенным, как стразами, первыми звездами. Прохожие – не более чем светотеневые эффекты в переливах этой стеклянной тьмы. Где-то поблизости, в колючей от холода темноте за домами, излучает жар невидимое солнце – Белая Башня, где живет Саша. Никого нет между нами. Какой кайф – одиночество и свобода! Я исчезаю, растворяюсь в этом вечере, расцветаю электрическими огнями, превращаюсь в ветер.

В субботу, как и планировалось, я отправилась к Саше в гости, отдавать книги. Прошлый раз я набрала их столько, сколько смогла унести, в основном Стивена Кинга. Честно говоря, я терпеть его не могла: запугивать себя до полусмерти не доставляло мне удовольствия. Поэтому Кинга я сложила дома в ящик стола, чтобы лишний раз не попался на глаза, и решила возвращать его небольшими порциями, используя по прямому назначению, то есть в качестве предлога для встреч. Словом, примерно неделю я собиралась с духом и наконец, сразу после школы, отважно направилась к Хольгерам. Было бы неплохо, думала я, если бы дома оказалась тетя Наташа, которая непременно захочет задержать меня и напоить чаем. А если Саша будет там один? Меня же удар хватит от ужаса и восторга! И как я в таком состоянии буду его очаровывать?

Я позвонила в дверь.

– А, это ты. Здорово, – без особого энтузиазма встретил меня Саша, возникнув на пороге в растянутом на коленях и локтях спортивном костюме. Вид у него был заспанный, глаза красные – на компьютере играл, что ли? Но выйди он хоть в дверной коврик завернутый, мне было все равно.

– Книги принесла? Че, так быстро прочитала?

Я обшарила взглядом пространство: кроме Саши, кажется, никого. Откуда-то доносилась музыка, любимая Сашей мрачная тяжелятина. У меня по коже пополз озноб, горло сжалось так, что я засомневалась, смогу ли издать хоть какой-нибудь звук, кроме комариного писка.

– Да я вообще быстро читаю, – кое-как ответила я, отдавая книги. – Спасибо.

– Понравилось?

Ах, какой у него красивый голос! Мужественный, глубокий и в то же время мелодичный. Им можно играть на струнах моей души, как на арфе: малейшее изменение интонации вызывает мгновенный отклик, доставляя при это невыразимое наслаждение.

– Что? Да, конечно… Круто…

Я бы с удовольствием поделилась своими впечатлениями от Кинга в более развернутой форме. Но поскольку я его не читала, тема закрылась сама собой. Саша молчал, облокотясь на дверной косяк и небрежно перелистывая страницы. На меня он не смотрел, я же буквально ела его глазами, безуспешно пытаясь наглядеться на неделю вперед. Наверно, мне надо было уходить. Но очень не хотелось.

– А что это там у тебя играет? – поинтересовалась я для поддержания разговора. – Такое интересненькое?

– «Бурзум», – ответил Саша, чуть-чуть оживляясь. – Знаешь такую группу?

– Что-то знакомое… Типа этого… «Металлики»? – блеснула я познаниями в тяжелом роке.

– Ха! – с презрением усмехнулся Саша. – «Металлика» по сравнению с «Бурзумом» жалкая писклявая попса. Видела их клип, где кровавые руны?..

– Как, он у тебя есть?! – с поддельным энтузиазмом воскликнула я. – Нет, еще не видела. Покажешь?

– Пошли, покажу. Да ты проходи, что стоишь в дверях, – запоздало вспомнил он о гостеприимстве. – Кстати, переведешь мне песню.

– Я со слуха не смогу, – растерялась я.

– Не бойся, текст у меня записан.

Саша отточенным жестом предложил мне сесть на диван, сам расположился в кресле у письменного стола и нажал перемотку на пульте. Я бросила взгляд на монитор компьютера: точно, играл. Надо будет узнать, во что – впрочем, какая разница, – и одолжить диск, когда закончится запас Стивена Кинга.