Огромный красно-золотой дракон крепко спал, порыкивая во сне и выпуская из ноздрей струи дыма. Крылья его были сложены, и это придавало ему сходство с чудовищной летучей мышью. Он возлежал на груде сокровищ, обхватив ее лапами и придавив длинным, свернувшимся в кольцо хвостом. Пол пещеры ковром устилали самоцветы, золотые украшения, поделки из серебра, отливавшие красным в алом свечении.

Смог лежал так, что можно было разглядеть его бледное брюхо, все в золоте и самоцветах, вросших в него за долгие годы, проведенные драконом в подземелье. На стене около дракона висели доспехи и оружие – кольчуги, шлемы, топоры, мечи и копья; вдоль стены выстроились бочонки и бочки, битком набитые драгоценностями.

Сказать, что дыхание Бильбо пресеклось, значит не сказать ничего. Нет слов, чтобы передать изумление и восторг хоббита (а нет этих слов потому, что ныне они попросту забылись, ведь люди изменили тот язык, которому научились у эльфов в дни, когда чудеса были делом обыкновенным). Конечно, хоббит слыхал предания и песни о драконьих кладах, но этакой роскоши, этакого великолепия он никак не ожидал. Голова шла кругом, сердце вдруг пронзила та самая жажда богатства, которая сгубила не одного гнома. Бильбо забыл, зачем пришел – стоял и любовался на сокровища, и ему не были страшны никакие драконы на свете.

Минула целая вечность. Наконец хоббит с великой неохотой, будто против собственной воли, стряхнул с себя оцепенение и соскользнул на пол пещеры. Подскочив к ближайшей куче сокровищ, он схватил большой, тяжелый кубок, бросил испуганный взгляд на дракона, грозного даже во сне, и кинулся обратно. Смог пошевелил крылом, вытянул когтистую лапу; храп стал немного тише.

Бильбо припустил со всех ног. Но дракон и не думал просыпаться. Ему снились побоища и грабежи, а маленький хоббит тем временем стремглав летел по проходу. Сердце Бильбо бешено колотилось, ноги едва держали, но хоббит не останавливался и не выпускал из рук кубка. «Получилось! – ликовал господин Торбинс. – Получилось! Кто там говорил, что я больше похож на бакалейщика, чем на добытчика? Ха! Теперь-то я всем утру нос!»

Балин страшно обрадовался, вновь увидев хоббита, а когда заметил кубок, изумлению гнома не было предела. Схватив Бильбо в охапку, Балин побежал к выходу из потайного хода. Господина Торбинса встретили как героя. Гномы наперебой восхваляли его, хлопали по спине и говорили, что они, гномы, у него в неоплатном долгу, а Бильбо лежал на земле с закрытыми глазами, наслаждаясь ночной свежестью и лишь вполуха прислушиваясь к похвалам.

Гномы передавали кубок из рук в руки, восхищенно его разглядывая, и оживленно толковали о сокровищах, как вдруг Гору сотряс чудовищный грохот, словно пробудился древний, давно потухший вулкан. Дверь в стене чуть было не захлопнулась; по счастью, вовремя успели подложить камень. Из потайного хода доносились жуткие звуки – рык и топот, от которого дрожала земля.

Тут уж стало не до сокровищ. Гномы припали к земле. Смог проснулся и явственно напомнил о себе дерзким созданиям, посмевшим забыть, что он еще жив.

Как правило, драконы не пользуются своим богатством, зато прекрасно помнят каждую крупинку золота, каждый самоцвет, в особенности – если владели сокровищами достаточно долго, и Смог не был исключением. Проснулся он от дурного сна, в котором сражался с каким-то отважным коротышкой, вооруженным острым мечом, и сразу учуял посторонний запах. Откуда? Может, вон из той дырки в стене? Дракон с подозрением уставился на отверстие. Давно пора заделать его наглухо. Помнится, из этой дыры доносились странные звуки; он еще решил, что ему померещилось… Смог пошевелился, вытянул шею – и тут заметил пропажу кубка!

Воры! Пожар! Убивают! Ничего подобного не случалось с тех самых пор, как он обосновался под Горой. Ярость дракона не поддается описанию. Ее можно сравнить только с бешенством какого-нибудь толстосума, привыкшего к своим богатствам и нежданно утратившего что-то, чем он почти не пользовался или чего вообще не трогал в течение многих лет. Смог выпустил из пасти струю пламени; пещера наполнилась дымом, Гора сотряслась от макушки до основания. Дракон попытался просунуть голову в отверстие. Убедившись, что оно слишком маленькое, Смог взревел – под землей словно прогремел гром – и ринулся по подземным коридорам к Парадным Вратам.

Его ограбили! Ну, они за это поплатятся! Смог собирался обшарить склоны Горы сверху донизу, поймать мерзкого вора и разорвать на мелкие кусочки! Вылетев из ворот – от огненного дыхания дракона вода мгновенно превратилась в пар, – он взмыл в небо, покружил над Горой и опустился на вершину в отблесках ало-зеленого пламени. Гномы, затаившиеся в лощине, съежились за камнями в надежде, что яростный взор дракона скользнет мимо.

Но надежды не оправдались, и несдобровать бы гномам, когда бы вновь не Бильбо.

– Скорее внутрь! – воскликнул хоббит. – В потайной ход! Тут нам не отсидеться!

Все дружно кинулись к потайному ходу и уже собирались укрыться в нем, когда Бофур закричал:

– А мои братья! Бифур и Бомбур! Мы совсем про них забыли! Они же погибнут!

– И пони тоже, – страдальчески отозвался кто-то, – и все припасы! Мы ничего не можем сделать!

– Ерунда! – возразил Торин, обретая утраченное было достоинство. – Мы не можем их бросить! Господин Торбинс, Балин, Фили и Кили – внутрь! В случае чего хоть четверо да уцелеют. Остальные – за мной! К веревкам!