Надеюсь также, что Пресвятая Дева, наша помощница и заступница перед Господом, благоприятствует вам. Своею милостью она убережет и мою сестру. Вы же всегда будете поминаемы в моих неустанных молитвах. Я не знаю вашего имени, но Господь читает в наших сердцах.

Я должна закончить письмо, ибо доктор Шенбрюнн, через час уезжает. Время от времени, если вы мне позволите, я буду через него сообщать вам о здоровье Люсьен и обо всем, что с ней происходит.

От всего сердца с благословением и благодарностью,

преданная вам

Доминик де ла Тристесс дез Анж, аббатиса».

Дождь, уже более двух часов поливавший Париж, немного утих, когда у особняка д'Аржаньяков остановилась карета. Гербы на ее дверцах были густо забрызганы грязью, от лошадей валил пар.

Окрик кучера заставил лакеев выбежать на крыльцо, и через мгновение огни фонарей разогнали ненастную мглу.

Дверца кареты открылась, из нее вышагнул степенный слуга. В руке он держал длинную трость, которую с поклоном вручил выходящему вслед за ним господину.

– Спасибо, Эсташ, – произнес владелец кареты. Свет фонарей озарил хорошо пошитый, но несколько старомодный дорожный костюм и добротные башмаки с низкими каблуками. Гость был статен, довольно высок, лицо его выдавало в нем человека видавшего виды и достаточно пожилого. Голубоватые, как льдинки, глаза уставились на лакеев.

– Эй, любезные, доложите графине, что прибыл ее брат.

Те разом засуетились. Кто-то кинулся в дом, другие взялись за багаж, старший лакей распахнул, кланяясь, двери. Гость вошел в холл и остановился. К нему уже подбегала Мадлен. Ее розовое домашнее платье трепетало от спешки.

– Батюшка! Боже мой, как я вам рада! – Она засмеялась и прильнула к отцу.– Ох, как я скучала!

Маркиз де Монталье неловко приобнял дочь и тут же от нее отстранился.

– Медлен, я тоже скучал, но… погоди же. Тебя не узнать, ты так расцвела и… так модно одета.

– Не говорите так, – быстро сказала Мадлен, поглаживая его локоть.– Вы мой отец, как вы можете меня не узнать?

Он улыбнулся.

– Ну разумеется. Я не имел в виду ничего обидного, моя милая. Просто ты должна понять и меня. Я отослал от себя ребенка, а встретил светскую барышню. Что ж, такова, видно, доля любого родителя.

Они уже шли через холл, и Мадлен улыбалась отцу, крепко держа его под руку.

– Мы как раз ужинаем, идемте скорей. Повар тетушки просто великолепен. Сегодня помимо всего прочего он обещал нам телятину – с грибами, с паштетом из куриной печенки и с ветчиной. Я уверена, вам это понравится.

– Дитя мое, я ведь еще не обедал, – рассмеялся маркиз.– Но день, проведенный в пути, не дает мне возможности пойти с тобой прямо сейчас. Дорожные запахи в меня просто въелись.

– Уверена, что все это не имеет значения, – отмахнулась Мадлен.

– Это имеет значение. Ты должна позволить мне хотя бы умыться. Я не могу сесть за стол в таком виде. Я испорчу трапезу всем остальным.

Он осторожно поцеловал дочь в обе щеки, затем сказал:

– Я присоединюсь к вам в течение часа. Эсташ уже, наверное, разложил мои вещи. Я не был в Париже лет двадцать, но правила хорошего тона еще не забыл.

Медлен упрямо вздернула подбородок.

– Я бы предпочла, чтобы вы пошли вместе со мной.

Возникшее напряжение, к счастью, разрядил подошедший лакей. Он поклонился маркизу.

– Я позволил себе, ваша честь, препроводить ваши вещи в отведенные вам покои.

Маркиз величаво кивнул и протянул ему ливр.

– Благодарю.

– Отец, умоляю вас, приходите к нам поскорее.

– Хорошо-хорошо. Поклонись от меня графине и графу, скажи, что я не заставлю себя долго ждать. Должен заметить, я страшно проголодался и буду рад, если мне приготовят немного овощей и омлет.

– Я скажу тетушке, она распорядится, – Мадлен судорожно вздохнула и припала к отцу.

– Дитя мое, ты теперь взрослая девушка, – произнес маркиз с мягким укором.– Ты не должна вести себя так. Как отцу мне очень лестно подобное проявление нежности, но в соответствии с правилами приличия тебе надлежит сдерживать такие порывы, Мадлен.

Он поднес ее руку к губам и галантно поцеловал запястье.

– Мы скоро увидимся и поговорим обо всем. Лакей, все это время стоявший как истукан, оживился.