Шрифт:
— Я тоже верна, — тихо возразила Мария, сжав руки.
— Не говори так, сестра!
Он падает перед ней на колени.
— Я не знаю женщин и не стремлюсь познать их. Единственная женщина для меня — это ты, сестра. Я прилепился к тебе, в тебе все мои радости, в твоем счастье — мое…
Мария гладит его по лицу:
— Но я счастлива, брат. Я живу своею любовью больше, чем воздухом и пищей.
— Ты любишь мерзавца, понимаешь?! Твоя любовь — это болезнь! — вскричал, вскакивая, Паскуаль. — Ты погибнешь от стыда и позора…
— Нет, нет. Я горжусь тем, что люблю его. И счастлива этой любовью.
В бешенстве хрипит Паскуаль:
— Недолго же тебе гордиться! Как то, что я верю в бога, как то, что живу и хожу по земле, — клянусь всем, что мне свято, я его устраню! Сотни людей ввергает он в горе и отчаяние. Пороком заразил всю страну. Но я избавлю мир от этого чудовища! Я убью его!
Ужас на лице Марии сменяется легкой насмешливостью:
— Ты?..
— А, ты считаешь меня трусом? — Гордость Паскуаля возмущена. — Думаешь, у меня не хватит смелости уничтожить его?
Мария берет брата за руку.
— Ты не должен вредить ему, Паскуаль. Этим ты больше всего повредишь мне.
Паскуаль молчит, потупившись.
— Обвиняю в ереси…
У Паскуаля внезапно пересохло в горле, он не может продолжать.
Писарь инквизиции, зевая, ждет.
— Обвиняю графа Мигеля де Маньяра…
При этом имени писарь изумленно поднял голову — безразличие мигом слетело с него.
— Графа Маньяра?!
Ага, думает писарь, вот уже седьмой донос на Маньяру. Шесть доносов всесильный инквизитор положил под сукно. Не хочется ему ввязываться в это дело. Как-то поступит он с седьмым?
Попросив Паскуаля подождать, писарь поспешил к инквизитору.
Паскуаль сжимает ладонями лоб, покрывшийся холодным потом.
Доносчик. Доносчик — уже не человек. Позор и унижение его удел. Он хуже шелудивого пса. Презираемый всеми, влачит он жалкое существование. Я донес на друга. Ужас! Паскуаль вскочил, метнулся к двери.
— Назад! — стражник преградил ему путь алебардой.
Нет, отступления нет, я должен остаться, должен! — судорожно сцепляет руки Паскуаль. Должен — ради Марии. Разве во мне дело? Презренный как доносчик, я прославлю себя великим деянием, которое освободит Севилью. Никто не осмелился выступить против него — только я! Видите, не так уж я слаб и труслив, как вы думаете…
Инквизитор меж тем колеблется.
Маньяра! Ах, это заманчиво. Он вредит нам. Но выступить против Маньяры — значит поднять против инквизиции всю высшую знать Андалузии. Что ж, начнем игру осторожненько. Omnia ad maiorem Dei gloriam. Шесть раз прощали ему, в шести случаях (наедине с собой в этом можно признаться) боялись мы этого человека. Но иначе нельзя, Он слишком силен. Сила против силы…
Инквизитор приказывает не предпринимать ничего непосредственно. Следить за каждым шагом и обвиняемого и обвинителя. Обо всем ставить в известность его лично.
— Святая инквизиция приняла ваше обвинение, сеньор Овисена, и обдумает его. Мы примем меры, в нужный момент и в нужном месте. Да хранит вас Иисус.
Паскуаль вышел из серых коридоров на солнцепек и заморгал ослепленно. За ним крадется соглядатай.
Полный боязни, что подлое деяние выжгло на лбу позорное клеймо, и вместе с тем, напротив, полный гордого сознания, что он единственный осмелился восстать против этого всесильного вельможи, раздираемый противоречивыми чувствами, поплелся Паскуаль по улицам.
Сегодня Вехоо впервые сыграет роль дона Жуана Тенорио в знаменитой пьесе Тирсо де Молина «El Burlador de Sevilla» [18] , и Мигель обещал прийти посмотреть его.
— Хочу увидеть образ того, чьим именем меня награждает город, — хмуро сказал он. — Хочу посмотреть, как я выгляжу со стороны.
Он взял с собой Солану. Девушка прелестна в платье голубого шелка, расшитом серебром, — это подарок Мигеля.
Публика поражена присутствием графа Маньяра. Все взоры обращены к его ложе.
18
«Севильский озорник» — пьеса Тирсо де Молина.
— Извращенные прихоти у этого Маньяры, — шепчет княгиня Урсула донье Хустине. — Он словно хочет показать всему городу, что какая-то девчонка из предместья ему приятней севильской знати.
— Все женщины смотрят только на вас, дон Мигель, — говорит Солана.
— Мои глаза видят сегодня вас одну, Солана.
— Сегодня… — тихо повторяет девушка. — А что же завтра?
— Завтра? Не знаю, Солана. Как добрый друг, советую вам — не верьте моим «завтра».
Подавляя слезы, Солана через силу улыбается.