– Сюрпризов, значит, не избежать?

– Да, нужно быть готовыми ко всему...

8

Михаил Николаевич Холмский давно уже заметил, что дочь его Лена очень озабочена чем-то. Сидит в своей комнате, обложившись какими-то книгами и журналами, читает, ерошит волосы, вздыхает... А когда заглянул в комнату Лены в ее отсутствие, все книги оказались по вопросам физики. Ну, да это и понятно: она ведь играет роль физика в каком-то новом фильме. Ему очень хотелось полистать ее книги, но он так и не решился на это. Испугался, что снова не поймет в них ничего. Будет смотреть, как на написанные на каком-то неизвестном ему языке.

Сегодня Лена снова сидит в своей комнате и вздыхает так тяжело, что Михаил Николаевич уже не в силах оставаться безучастным.

– Что, Леночка, никак не можешь постигнуть всех премудростей физики?
– участливо спрашивает он.

– Ох, нелегкое это дело, папа, - вздыхает Лена.
– Наш консультант по вопросам физики объясняет все очень красочно и даже поэтично, а станешь сама вникать - полнейшая неразбериха. Вот эти снимки следов элементарных частиц, например. Они похожи на мазню абстракционистов, а ему представляются следами каких-то загадочных животных. И он легко узнает по ним их повадки, встречи с другими, подобными им или более свирепыми существами, их мгновенную схватку и все подробности ее исхода. А для меня все это подобно лишь следам дождя на оконном стекле...

– Ваш консультант действительно слишком образно изображает все это, - задумчиво произносит Михаил Николаевич. Ну-ка, дай мне посмотреть, что тут у тебя такое?

Он берет одну из фотографий и пристально всматривается в нее.

– А ты знаешь, тут и в самом деле интересная картина! восклицает он оживленно.
– Этот снимок сделан, наверно, в пузырьковой камере с жидким пропаном. Эти вот пузырьки следы пролетавших через нее частиц. Их много, и не все прочтешь, но вот главное событие. Видишь этот пунктир? Это след отрицательного пиона.

– Пиона?

– Да, пи-мезона. Их принято так обозначать для краткости. Вот видишь его след?

– Вижу, но он обрывается...

– А это значит, что тут произошло столкновение его с протоном - ядра водорода. В результате образовалась новая частица - нейтральный ка-мезон. Он не имеет заряда и потому не вызывает образования пузырьков. Ка-частица распадается затем на пару противоположно заряженных пионов - видишь, как разошлись их следы?

– И образовали ту самую вилку, которую стали называть V-событием?

– Ну да, правильно! И виновницей этих V-событий почти всегда ка-частица.

– А не является ли эта ка-частица той самой "странной частицей", о которой так много говорит моя героиня в сценарии?
– спрашивает Лена.

– Да, это одна из так называемых "странных частиц", вызвавших в свое время большой переполох среди физиков всего мира. Тут должна бы быть и вторая "странная частица", так называемая нейтральная ламбда-частица. Она обычно рождается при столкновении отрицательного пиона и протона.

– А не видна потому, что нейтральна?

– Вот ты и начинаешь кое в чем разбираться, а говорила, что тут полнейшая неразбериха.

– Когда ты так толково объяснил...

– Ну, ладно, ладно!
– смеется заметно польщенный Михаил Николаевич.
– Только без лести. Ответь лучше, почему мы ничего не знаем о дальнейшей судьбе ламбда-частицы?

Лена энергично ерошит густые рыжеватые волосы и не очень уверенно произносит:

– Наверно, она покинула камеру, не столкнувшись ни с какой иной и не распалась на заряженные частицы, оставляющие следы?..

– Женя!
– радостно кричит Михаил Николаевич.
– Ты смотри, какая у нас толковая дочь! Такие вдруг способности к физике!

– А почему "вдруг"?
– счастливо улыбается Лена.
– Это же у меня наследственное.

9

На другой день Михаил Николаевич просыпается с ощущением давно уже не испытываемой бодрости. Сразу же после завтрака идет гулять на Тверской бульвар. Долго прохаживается там под тенью его лип и вязов. И если вчера еще многие встречные казались ему то эпилептиками, то параноиками, то теперь наоборот - бросаются в глаза здоровье и бодрость не только молодых, но и пожилых людей, попадающихся ему навстречу. Особенно привлекает его внимание почтенного возраста мужчина, энергично помахивающий толстым портфелем и улыбающийся каким-то своим мыслям.

"Видно, что-то приятное вспомнилось человеку", - тепло думает о нем Михаил Николаевич, хотя вчера принял бы его за ярко выраженного шизофреника с "симптомами монолога".

Евгении Антоновне нужно было бы спрятать от него книги по психиатрии и патологии мышления, он ведь все чаще в последнее время берет их из ее шкафа.

Вот и теперь, вернувшись с прогулки, обнаруживает он на столе жены историю болезни какого-то Карлушкина, страдающего параинфекционным энцефалитом. Сегодня почему-то привлекает Холмского "неврологический статус" этого больного.