– Вот чертовщина, - поднимаясь на ноги и оглядывая останки фургона, пробормотал Баз.
– Надо вызывать Автомобильную ассоциацию.

Машина дважды перевернулась и легла в канаве на крышу. Если даже она и подлежит ремонту, на это уйдет несколько недель.

Надо было менять расписание на следующие несколько дней.

– Тош, настраивай высокочастотный, - скомандовал Джон.
– Пускай Джим доставит самолетом из Сплита запасной фургон.

Французы ни за что не разрешат ехать из Сараево в Пале на встречу с Караджичем одной машиной, поэтому Джим должен был действовать как можно быстрее. Оставив Джона с Базом охранять изуродованную машину от сборщиков утиля до прибытия ремонтников из REME (армейской электромеханической части), мы с Тошем помчались на "дискавери" к французам.

Следующие сорок восемь часов были заполнены встречами и переговорами: я выслушивал доклад DONNE, договаривался о поездке в Пале. Неподатливый французский командующий в конце концов дал согласие на визит дипломатов, правда, это стоило мне двух бутылок виски. Ценой многочисленных встреч с боснийско-мусульманской милицией и нескольких блоков сигарет удалось обеспечить безопасный проезд через их боевые порядки, хотя они были решительно против наших дипломатических контактов с сербами. Наконец, темпераментный боснийско-сербский офицер связи в здании РТТ соизволил разрешить проезд в Пале по контролируемой сербами территории, правда, чтобы показать, кто здесь босс, заставил меня прождать его в своем офисе шесть часов. Джиму удалось доставить запасной фургон на "Геркулесе" в Сараево вечером накануне прибытия двух упомянутых важных персон, что было огромным достижением, ибо считалось, что все прибывающие грузы должна была составлять только гуманитарная помощь. К приезду гостей Баз с Тошем вычистили "дискавери" до блеска - немалый подвиг, учитывая нехватку воды на аэродроме и состояние машины после путешествия из Сплита. Кроме того, они привели в порядок обмундирование и надраили сапоги. Я тоже надел свежую рубашку, пиджак и галстук. Я находился на французском командном пункте на аэродроме, проверял у дежурного офицера, не будет ли в последнюю минуту препятствий по пути в Пале, когда мне позвонил по "Мотороле" Джон.

– Рич, если есть минутка, не подошел бы ты на грузовой двор помочь разобраться с лягушатниками. Я хочу отправить фургон связи обратным рейсом в Сплит, но не пойму, что они говорят.

На погрузочном дворе наш жалкий "лендровер" ждал погрузки в "Геркулес" под началом отвечающего за это французского сержанта.

– C'est quoi le probleme?
– спросил я. Сержант объяснил, что на полосу допускаются только машины на ходу, чтобы ввиду опасности обстрела сократить время пребывания самолета на земле.

– О'кей, я прослежу, чтобы механики из REME запустили мотор, - заверил Джон, едва дослушав перевод. Хотя кузов был изрядно помят, ходовая часть в основном не пострадала и машины можно было запустить.

– Заело поршень, - после беглого осмотра объявил механик.
– Когда машина повалилась на бок, масло мимо колец просочилось в камеры сгорания. Надо его оттуда выдуть.
– Он ловко снял крышки цилиндров, потом попросил Джона провернуть стартер. Однако масла набралось больше, чем ожидал механик, и из головки цилиндра ему в лицо хлынул фонтан липкой черной жидкости. Я не успел отскочить, и мой пиджак, рубашку и галстук тоже забрызгало маслом.

– Прошу прощения, сэр, - ухмыльнулся чумазый технарь, вытирая ветошью лицо. Не сомневаюсь, что в тот вечер за кружкой пива он с приятелями всласть позубоскалил на мой счет.

До прилета гостей оставалось полтора часа, а вид у меня был далеко не презентабельный. Баз рванул на "дискавери" в здание РТТ раздобыть мне смену одежды, но поиски ничего не дали. Самые страшные пятна удалили с рубашки с помощью шлифовального порошка и туалетной бумаги, но шелковый галстук был безнадежно испорчен. Так что я был вынужден встречать важных персон в рубашке с открытым воротником. Не совсем подходящее облачение для дипломатических переговоров, но была задача и поглавнее - благополучно доставить VIP-гостей в Пале и обратно к вылетавшему в тот же вечер самолету.

Встреча с Караджичем и его приспешниками прошла довольно гладко, и, отправив важных персон обратно в Загреб, я на портативном компьютере отстучал телеграмму своему шефу. Высокочастотный радиопередатчик "калекс" еще не перенесли из поврежденного фургона в запасную машину, так что Джон зашифровал телеграмму вручную и направил ее в центр связи МИ-6 в Поундоне по спутниковому передатчику. Спустя час мы получили ответную телеграмму Стринга Уэста, который в тот вечер, видно, задержался на работе. "Поздравляю с организацией важной встречи в, по всей вероятности, очень трудных условиях", - писал он.

В феврале 1994 года при посредничестве UNPROFOR между воюющими сторонами было заключено шаткое соглашение о прекращении огня, а боснийские сербы приостановили артиллерийские и снайперские обстрелы города. В Сараево на время стало более или менее безопасно. Соответственно, посыпались просьбы принять гостя, в том числе и от Стринга Уэста.

– Хотелось приехать пораньше и поездить с тобой по стране, - говорил он мне за ужином в одном из шикарных ресторанов Сплита, - да был очень занят.

Вскоре после возвращения Стринга Уэста в Лондон штаб-квартира приняла решение закрыть ВАР. Теперь, когда Босния была признана независимым государством и в Сараево восстанавливалась видимость нормальной обстановки, FCO установило дипломатические отношения и открыло посольство, совсем не к месту, над казино, где заправляла мафия. Пора было переносить операции МИ-6 под дипломатическую крышу и кончать с моим фиговым листком "гражданского советника". Кадровики к тому времени подобрали подходящего резидента в Сараево, и она уже завершала языковую подготовку.