– Знаем, как это сделать!..

Под эхо этих слов, летящих из уличных репродукторов, мощных мегатонных динамиков и с экранов домашних телевизоров, медлительный лифт в угловом доме на Пушкинской площади поднимал молодую женщину в теплой куртке с капюшоном, одетым поверх пухового платка, и ее телохранителя – крупного мужчину с внешностью витязя. Еще два витязя, опережая кабину лифта, быстроного взбегали по лестнице. На третьем этаже один из них задержался, а второй взлетел на шестой этаж, зорко огляделся и тут же спустился на три пролета, чтобы видеть подходящую к площадке четвертого этажа кабину лифта. Кабина, дернувшись, остановилась, витязь-телохранитель вышел из нее первым, за ним – женщина в пуховом платке. На площадке было чисто и светло, из четырех квартирных дверей доносился все тот же зычный голос Зю Гана. Женщина нашла квартиру с цифрой «34» на двери и нажала кнопку звонка, сказала своему телохранителю: «Вы останетесь тут». Он кивнул, она чуть подождала и нажала опять.

– Who is it? – по-английски спросил из-за двери мужской голос.

– Please, open, – по-английски ответила женщина.

Дверь отворилась, на пороге стоял Винсент в перепачканной краской спортивной майке, в трусах до колен и с малярной кистью в руках. За его спиной, на лестнице-стремянке, возвышалась под потолком фигура Робина с отверткой в зубах – он менял лампочку в плафоне на потолке. По сдвинутой от стен мебели, по устланному газетами полу, ведрам с краской и рулонам обоев было ясно, что они приводят в божий вид только что снятую квартиру.

– Здравствуйте, – сказала Винсенту женщина. – Я пришла попросить вас выполнить ваше обещание.

– Какое обещание? – в недоумении спросил Винсент, не узнавая женщину.

С экрана стоявшего на полу телевизора Зю Ган продолжал внушать стране неизбежность своей сокрушительной победы на президентских выборах.

– Вы меня не помните? – спросила женщина. – Вы обещали нам привезти из Америки специалистов по избирательным кампаниям.

– Oh! – охнул Винсент. – Вы?.. Но вы были беременны…

– Да. – Женщина улыбнулась. – Но это не навсегда. Я родила. Так как насчет американских специалистов? Если хотите, можете вылететь за ними сегодня. Мы вам дадим самолет.

– Самолет? – Винсент, проверяя, не ослышался ли он, в изумлении повернулся к Робину.

Тот, все еще стоя на стремянке, жестом спросил, кто эта женщина.

– Idiot! – негромко сказал ему Винсент, забыв, что посетительница только что говорила с ним по-английски. – Это дочь русского президента!

Робин от удивления открыл рот, отвертка и плафон рухнули на пол.

– Oh, excuse us! Заходите, please! – засуетился Винсент.

– Нет, спасибо. Я должна идти кормить сына. Так что вы нам скажете?

Возбужденный и раскрасневшийся после триумфального выступления, лидер неокоммунистов в сопровождении своей свиты победоносно шел по коридору Думы. Перед ним, отступая спиной, катилась толпа русских и иностранных фото– и телерепортеров, вспыхивали блицы, и юные журналистки, держа на вытянутых руках диктофоны, наперебой сыпали вопросами:

– Как вы решите чеченскую проблему?

– Будете ли национализировать банки?

– Что будет с Курильскими островами?

– Почему в разгар избирательной кампании вы отправляетесь в США?

– Как вы относитесь к экспансии НАТО на восток в связи с вероятностью возвращения коммунистов к власти в России?

– Верно ли, что в Америке вы постараетесь убедить американского президента в неизбежности вашей победы и возможности существования коммунизма с человеческим лицом?

– Сумеете ли вы вернуть России Черноморский флот?

– Кто войдет в состав вашего правительства?

– Будет ли введена цензура?

Держа правую руку в брючном кармане штанин, с трудом вмещающих его толстые, как у Наполеона, ноги, а в левой руке – букет белых тюльпанов, Зю Ган на ходу отвечал:

– В неизбежности нашей победы никого убеждать не нужно, она очевидна. Мы создадим широкое коалиционное правительство народного доверия. Не по принципу партийной принадлежности, а по деловым качествам. Уже сейчас мы готовы предложить посты в нем некоторым членам нынешнего руководства…

Вся его плотная фигура, стильный костюм, французский галстук на белоснежной сорочке, крупное лицо, высокий лоб с залысиной, преждевременной для пятидесятилетнего мужика, его светлые глаза, мерцающие под тонкой ниткой бровей из татарского разреза век, его по-утиному широкий нос и даже бородавки на переносице – все излучало несокрушимость и уверенность в победе. Именно таким напором и медвежьей поступью таких же косолапо-толстых ног завоевывали власть и женщин Нерон, Наполеон, Мао Цзэдун и Фидель Кастро.