– Тогда… Может, ты продашь свою часть бизнеса?

Винсент замер с полотенцем в руках и в упор посмотрел на Болотникова. Но в светлых глазах этого блудливого вундеркинда была одна детская честность. Однако Винсент уже знал ей цену. Теперь, когда он, Винсент, построил весь бизнес и осталось только клепать броню на «мерседесы», которые русские готовы раскупать как хот-дог, Брух и Болотников хотят откупить у него этот бизнес! Винсент усмехнулся.

– А ху-ху не хо-хо? – сказал он по-русски. – Между прочим, я так люблю вашу страну, что помог вашему президенту собрать деньги на зарплату шахтерам! Ot’ebis, молодой человек!

– Well, – сказал Болотников. – Я только спросил.

В Большом давали «Лебединое озеро», и американцы таяли от удовольствия. А Винсент… Хотя Винсент не любил балет и терпеть не мог «этих танцующих педерастов», но на этот раз – то ли потому, что он только что заработал двести тысяч, то ли потому, что прямо перед ним сидела его возлюбленная Александра с ее дразняще-пленительными прядями волос на оголенных плечах и высокой шее, – Винсент расслабился и вместе с музыкой летал над сценой, над залом и над всей этой beloved fucking Russia. И в антракте он щедро угощал в буфете «свою команду» шампанским, и острил, и заглядывал Александре в глаза, и видел в них зовуще-волшебные глубины новых лебединых озер, и после спектакля приглашал всех в соседний ночной ресторан «Метрополь» и в дискотеку «Арлекино». Но Лэсли Голдман сказала, что им нужно к утру приготовить новое «мэмо» для Тан Ель, которая теперь возглавила всю избирательную кампанию отца.

– C’mon! – настаивал Винсент, стоя с американцами под колоннами парадного входа в Большой театр в ожидании машин Болотникова и Бруха. – Как вы можете работать после такого спектакля?! Жизнь коротка! Смотрите на этот снег! Вы в России, в снегу! Подождите минуту!

Он сбегал к соседнему цветочному ларьку, купил три роскошных букета алых голландских тюльпанов и преподнес два из них Александре и Лэсли, а третий…

– Алекс! – сказал он Александре. – Ты поможешь мне вручить его балерине? Пожалуйста!

– Я не знала, что ты такой романтик, – сказала Лэсли, тронутая его букетом. И села в подошедшую служебную «ауди». – Но нам действительно нужно работать, и нам нужна Александра.

– Я привезу ее, не беспокойтесь! – Винсент удержал Александру за локоть.

– Не забудь про нашу зарплату! – напомнил ему Патрик Браун, втискиваясь на заднее сиденье за Марком Бреслау, толстой Голдман и длинноногим Рэйнхиллом.

– Завтра получите, – успокоил его Винсент. – Пока!

– Саша, ты нам нужна! Really! – сказал, отъезжая, и Бреслау.

– Вдруг я всем понадобилась… – счастливо улыбнулась Александра, глядя вслед укатившим в ночь машинам.

– Это потому что ты очень красива! – просто сказал Винсент.

Она посмотрела ему в глаза и усмехнулась:

– Это Чайковский на вас так подействовал. Пошли, вы хотели вручить букет балерине. – И взяла его за руку, чтобы повести вокруг театра к служебному входу, откуда выходят артисты.

Но он удержал ее:

– Wait! Этот букет тоже твой, – и объяснил в ответ на ее недоумение: – Просто я хотел задержать тебя. Поедем куда-нибудь… – Они подошли к его «мерседесу», и Винсент открыл ей дверь. – В ресторан, в бар – куда угодно! Это твой город – покажи мне его.

– Винсент, вы же слышали, – сказала она, садясь в машину, – мне нужно на работу, они ждут меня.

– К черту работу! Ваш президент подождет, пока мы выпьем по дринку! И вообще, что вы там делаете?

– Я не могу вам сказать. Это секрет.

Винсент возмутился:

– От меня? Я привез их сюда!

Александра промолчала.

– Куда мы едем? – спросил он.

– В «Президент-отель».

– Боже! Никакой романтики! – Он тронул машину. – Между прочим, откуда ты знаешь итальянский?

– В Инязе нам полагалось учить два языка. Но я не работала с итальянским и почти все забыла. Куда вы едете?

– Я не знаю. Скажи мне – это же твоя страна.

– «Макдоналдс». На Тверской…

– Что?!! – изумился он.

– Когда я начинала учить английский, я прочла, что все американские подростки назначают свое первое свидание в «Макдоналдсе». Это правда?

– Я не знаю. Я никогда не думал об этом… Хотя – да, это правда. Мое первое свидание тоже было в «Макдоналдсе».

– Расскажите мне о нем.

– Тут нечего рассказывать. Мне было четырнадцать, а ей тринадцать. У нее было странное имя – Мира. Я думаю, она была венгерка. Мы съели по гамбургеру и пошли в кино.

– Какое?

– Я не помню. Я всю картину думал, позволит ли она мне поцеловать себя.

– И?

– Она не позволила. А на следующий день я видел, как она на этом же фильме целуется с парнем из моего класса. – Он остановил машину у «Макдоналдса» на Тверской, напротив Главтелеграфа, и они, держась за руки, вошли в пустой – перед самым закрытием – зал.