– О, Вадим! Где вы были?

– Наконец вы приехали!

– Добро пожаловать на борт!

Они окружили меня в вестибюле гостиницы «Виру», стали обнимать, хлопать по плечам.

– Ты хорошо провел время?

– Добро пожаловать в семью!

– Ты нашел интересный материал?

– Мистер Плоткин, спасибо за совет. Эти люди в Ленинградском историческом архиве так старались найти нужные нам документы!..

– А это правда, что вы встречались с Ельциным? – ревниво спросил Гораций Сэмсон.

– А как вы попали из Ленинграда назад в Москву?

– Поездом? Неужели? С обычными русскими пассажирами?

– Хотела бы я быть в этом поезде! – сказала Мичико Катояма.

– Знаете, Вадим, мы в Таллинн приехали тоже поездом. Но в отдельном вагоне. Без русских пассажиров. Русским не разрешили ехать в нашем вагоне!

– Только один гэбэшник был с нами все время!

– Разве это не смешно, Вадим? В нашем вагоне ехали только иностранцы – мы, американцы, и немцы из ФРГ. Но одному русскому в этот вагон разрешили войти. Так что мы сразу поняли, что он из КГБ. Верно?

– Верно, – сказал я, хотя, конечно, это мог быть просто «левый» пассажир, которого проводник посадил за деньги. Но как объяснить им, что такое «левый» пассажир? И вообще, мне было не до подробностей! Я вдруг почувствовал, что я действительно в своей семье, среди своих. Ощущение безопасности наполнило меня почти детской радостью. Словно я, как ребенок, один, без родителей, убежал в лес, видел волка и прочих лесных чудовищ и, натерпевшись страхов, выбежал из леса прямо к своей семье. И теперь, ликуя, готов целовать их всех – даже зануду Ариэла Вийски.

Эстония еще не вышла из СССР, но я уже чувствовал себя за советской границей.

Я думаю, что город Таллинн пребывал в точно таком же, как я, эйфорическом состоянии. Именно в те дни эстонцы готовились объявить о выходе из СССР, и город дышал предчувствием свободы, как мартовский лес дышит запахами весны. Августовские ливни атаковали город и улетали в море, а люди ходили по улицам без зонтов, с непокрытыми головами. Небольшие толпы митинговали на городских площадях, где-то в боковых улицах мелькали демонстрации, но не митинги и не плакаты с призывами к свободе определяли в эти дни характер города. А нечто уже решенное, определившееся, что было на лицах всех горожан и в наэлектризованной атмосфере города – что-то уже раскованное, уже освобожденное от рабства, уже – взлетающее. Так узник, вышедший из подземелья, пьянеет от солнечного света, так моряк, выйдя в море после долгой зимы, чувствует, как от морского воздуха в нем наливается силой каждый мускул…

Да, эстонцы еще не вышли из СССР, но они уже освободились от советской власти внутри себя и как вызов всей советской империи подняли над городской ратушей свой национальный флаг! И такие же голубые флаги они вывесили из каждого окна – в квартирах, магазинах, ресторанах. Они – первыми из 104 подневольных советских наций – решились на открытый вызов Кремлю, и от этой собственной смелости у них, я думаю, кружилась голова. Как у тех либеральных депутатов советского парламента, которые несколько дней назад впервые собрались в московском Доме кино, чтобы объявить себя первой советской парламентской оппозицией.

– Мы вводим эстонское гражданство. Его автоматически получают те, кто жил в Эстонии до советской оккупации, а также их дети и внуки. А те, кто приехал в Эстонию после 1940 года, имеют право на наше гражданство только через два года, если сдадут экзамен по эстонскому языку, – заявили нам на пресс-конференции эстонские журналисты.

– Но мы слышали, что русское население против этого. Что русские тут организовали свою партию «Интерфронт» и даже бастуют…

– «Интерфронт» поддерживают только 12 процентов русского населения. Но их первая забастовка застала нас врасплох, это правда. Они сорвали доставку хлеба в магазины, остановили движение автобусов. Но теперь к следующей их забастовке мы уже готовы: для водителей всех автобусов и трамваев есть эстонские водители-дублеры. И то же самое – для шоферов продовольственных и хлебных машин…

– А вы не боитесь, что у вас повторится Венгрия 1956 года?

– Эстония идет впереди освободительного движения Прибалтики. Но на нашей территории размещено примерно 200 тысяч русских солдат. А нас всего один миллион шестьсот тысяч. То есть на каждых восемь безоружных эстонцев, включая младенцев и стариков, приходится один русский солдат с автоматом и полным боевым комплектом. А про танки, самолеты и ракетную артиллерию мы уже не говорим…

– Но город бурлит. Что же будет, если завтра русские танки войдут в Таллинн? Народное восстание?

– Нет, восстания не будет. Все будет тихо. Мы подсчитали, им достаточно арестовать сто лидеров – и здесь все затихнет на какое-то время. Поймите, мы маленькая нация, и, как у любой маленькой нации, у нас обостренный инстинкт самосохранения. Мы не можем каждый раз бросать под танки треть населения. Мы пожертвуем собой – сто человек, мы даже сами составили список, кого они арестуют. Но сохраним нацию. И нация будет ждать следующего шанса. Ведь осталось недолго. Даже если завтра в Кремле сбросят Горбачева и власть захватит какая-нибудь хунта – ну, сколько они смогут еще продержать эту империю в узде? Ну, пять лет – от силы. А скорей всего – пять месяцев. А потом все равно все рассыплется…