Теперь оставался пятый член правления корпорации "Оникс" Григорий Горевой.

Сам Гоша в эти минуты складывал в сейф все документы, подписанные Вадимом Бескудниковым. Здесь были и финансовые распоряжения, касающиеся зарубежных авуаров "Оникса", и переводы счетов на создание Горевым фирмы, и внутрикорпорационные бумаги, и нотариально заверенный брачный контракт с завещанием, - везде стояли разные даты. Психокодирование прошло настолько удачно, что Гоша не удержался, подъехал на кресле к панели в стене и нажал на кнопку. Скрытая дверь растворилась, внутри оказалась ещё одна комната, за ней - другая, третья, целые апартаменты. Правда, без окон, но с хорошей вентиляцией, изысканной мебелью и всем необходимым для жилья и отдыха. Панагеров с Бескудниковым оставались в кабинете. Проехавшись по помещениям, Гоша обнаружил Абу Хорога в спальне, лежащим на диване, но в полном обмундировании. Ближневосточный террорист прекрасно знал русский язык, поскольку его мать была родом из Твери, а сам он пять лет стажировался в Московском химико-технологическом институте, ещё при Советской власти. Говорят, именно в те времена он был завербован КГБ, а позже - и другими разведками некоторых зарубежных стран, но последние годы практически находился в свободном плавании. Получив громадное состояние от своего отца - саудовского миллионера, он видел назначение денег только в одном - в том, что на них можно приобретать оружие, создавать подпольные организации и совершать террористические акты. Против врагов ислама, будь то мировой империализм или коммунизм. У него была замечательная биография и длинный шлейф, усеянный взорванными самолетами, торговыми центрами, захваченными заложниками и казненными политическими деятелями, причем во всех акциях он принимал или непосредственное участие, или они финансировались и разрабатывались с его помощью. Когда-то он потерял глаз, в другом бою оторвало кисть левой руки. Но это нисколько не отразилось ни на его меткости, ни на самообладании и хладнокровии. Он по-прежнему владел всеми видами восточных единоборств, стрелял из любого оружия, мог сидеть за рулем всего, что движется, - вездехода, танка, катера, самолета. Когда однажды его пришли брать в мусульманском квартале Парижа, он застрелил шестерых французских полицейских и ушел. Все пули попали в головы.

Базовыми лагерями ему служили труднодоступные местности в Судане, Ираке, Ливии, Афганистане, только там он мог чувствовать себя относительно спокойно. Но иногда посещал и Россию, где с интересом приглядывался к разоряющейся разболтанной армии, вернее, к тому, что у неё оставалось из вооружения. К тому, что ещё не успели распродать её генералы. Пределом его мечты было обладание пусковой установкой с ядерным зарядом, но он также живо интересовался любыми суперсовременными техническими достижениями в области вооружения. И знал, что бывший Советский Союз ушел в этом вопросе значительно дальше Америки.

Увидев Гошу, с которым его связывали давние отношения по КГБ, Абу Хорог сбросил с дивана ноги и накрыл автоматический пистолет-пулемет, лежащий рядом с ним, газетой.

– Что, начинаем испытания?
– спросил он.

– Еще рано, - отозвался бородатый тролль, потирая руки.
– Пойдем покажу тебе, как действует один из моих генераторов. Впрочем, тебе это должно быть знакомо.

Они вернулись в кабинет, где Панагеров уже складывал прибор в чемоданчик, а безучастный ко всему Бескудников сидел в кресле. Абу Хорог кивнул физику, а Вадим бессмысленно посмотрел на араба и слабо улыбнулся.

– Теперь ты будешь иметь дело только со мной, напрямую, - сказал Гоша.
– Мы с тобой закрутим такое!.. Да, чуть не забыл.
– Горевой вытащил из кармана ещё одну бумагу и положил перед Бескудниковым.
– Надо, мой дорогой, самое главное подписать.

Тот послушно кивнул и взял ручку.

– Да ты хоть прочти вначале, - сказал Гоша.

Бескудников поднес к глазам листок и начал читать по слогам:

– Ис-пы-тав ра-зо-ча-ро-ва-ни-е в лич-ной жиз-ни, боль-ше не хо-чу быть ни-ко-му в тя-гость. За-пу-тал-ся вко-нец, про-щай-те. Ва-дим.

– Поставь число - девятнадцатое апреля - и распишись, - подсказал Гоша.

Абу Хорог невозмутимо наблюдал за происходящим.

Бескудников выполнил просьбу и тихо засмеялся.

– Не понимаю, чего тут смешного?
– заметил Гоша.
– Можно было бы отнестись и посерьезней к факту собственной смерти.

– Я пойду готовить приборы к испытанию, - сказал Панагеров.

– Идите-идите, начнем приблизительно через час, - отозвался Горевой. Он подмигнул Абу Хорогу.
– Как считаешь, подвесить его или столкнуть с крыши? Он любил жить красиво.

– Тогда и умереть нужно ярко.

– Хорошо. Я придумал. Пойдем, - произнес бородатый тролль, поманив белоснежного красавца.

Глава девятнадцатая

Ползут, стреляют, чихают, взрываются...

"Запорожец" остановился неподалеку от высотного здания корпорации "Оникс", в котором были освещены только вестибюль, проемы лестниц и пара окон на верхнем этаже.

– Мне потребуется ваша помощь, - сказала Марго, оборачиваясь к Адрианову.
– Мы постараемся проникнуть в лабораторию Панагерова, и вы на месте разберетесь, что они готовят. Я не специалист в молекулярной физике.

– Хорошо, - ответил он.
– А охрана?

– У меня спецпропуск. Пока ещё действует. Не знаю, что будет завтра, поэтому надо поторопиться.

– А что делать нам?
– спросил Косов.
– Моя творческая натура жаждет деятельности.

– Утоляйте вашу жажду коньяком и не высовывайтесь из машины, посоветовала Марго.

– Может быть, и мы пригодимся?
– Галина наконец-то проснулась и сладко потягивалась. Она с благодарностью посмотрела на Адрианова, которого использовала в качестве подушки.

– Это исключено, - отрезала старшая сестра.
– Дело слишком серьезное, чтобы брать с собой детей.

– Я старше вас почти вдвое, - заметил Косов.

Но Адрианов объяснил:

– Марго имеет в виду, что поэты и художники до самой старости пребывают в младенческом возрасте, так что не трепыхайтесь. Следи, чтобы не украли Галину.

– Ладно!
– пробурчал тот, глядя, как они удаляются по асфальтовой дорожке, и подмигнул девушке.
– Мы сами чего-нибудь придумаем, верно?