Спустя час после ужина взошла луна, и Клай с Вашингтоном поднялись на верхнюю палубу, чтобы еще раз полюбоваться этим царством чудес. Они бегали наперегонки по палубе, лазали наверх к судовому колоколу, подружились с собаками, привязанными под спасательной шлюпкой, пытались подружиться с другим четвероногим пассажиром - медведем, сидевшим на цепи у переднего края палубы, но не встретили поощрения с его стороны; потом они раскачивались на леерах, - одним словом, перепробовали все доступные развлечения на палубе. И вот они начали завистливо поглядывать на рулевую рубку, и наконец Клай первый осмелился забраться на ведущую к ней лесенку; Вашингтон скромно последовал за ним. Вскоре лоцман оглянулся, чтобы проверить курс по створному знаку, увидел мальчиков и позвал их в рубку. Теперь их счастье было полным. Этот уютный стеклянный домик, из которого открывался чудесный вид на все стороны, казался им троном волшебника; их восторгу не было границ.

Они уселись на высокой скамье; впереди на много миль, за лесистыми мысами, открывались все новые и новые повороты реки; а позади серебристый водный путь миля за милей постепенно сужался и наконец где-то далеко, казалось, сходил на нет.

Вдруг лоцман воскликнул:

– Убей меня бог, если это не "Амаранта"!

В нескольких милях за ними над самой водой вспыхнула искорка. Лоцман внимательно поглядел в подзорную трубу и сказал, обращаясь главным образом к самому себе:

– Это уж никак не "Голубое Крыло": ему бы ни за что нас не догнать. Это наверняка "Амаранта".

Он нагнулся над переговорной трубкой:

– Кто у вас там на вахте?

В трубке зарокотал чей-то глухой голос, не похожий на человеческий.

– Я, второй механик.

– Прекрасно. Так вот что, Гарри, придется малость подналечь: "Амаранта" только что показалась из-за косы и прет на всех парах!

Лоцман взялся за конец веревки, протянутой к носу, и дернул два раза; в ответ дважды мягко ударил главный судовой колокол. Голос на палубе крикнул:

– Эй, внизу, приготовься к промеру с левого борта!

– Мне нужен не промер, - сказал лоцман.
– Мне нужен ты. Разбуди старика, скажи ему, что "Амаранта" догоняет. И позови Джима, скажи и ему.

– Есть, сэр!

Под "стариком" имелся в виду капитан: на всех парусных кораблях и пароходах капитана всегда так называют; что касается Джима, то это был подвахтенный лоцман. Через две минуты оба они уже летели по трапу, перепрыгивая через три ступеньки. Джим бежал в одной рубашке; сюртук и жилет были перекинуты через руку.

– Я только собрался лечь, - сказал он.
– Где труба?

Он взял подзорную трубу и посмотрел в нее.

– На гюйсштоке, кажется, не видать никакого вымпела? Бьюсь об заклад, это "Амаранта"!

Капитан долго смотрел в трубу и выговорил только одно слово:

– Проклятье!

Вахтенный лоцман Джордж Дэвис крикнул ночному дозорному:

– Как там осадка?

– Два дюйма ниже ватерлинии по носу, сэр!

– Маловато!

Тогда раздался голос капитана:

– Вызови старшего помощника! Пусть свистит всех наверх! Надо перегрузить мешки с сахаром поближе к носу, чтоб осадка по носу была не меньше десяти дюймов. Живо!

– Есть, сэр!

Вскоре с нижней палубы донеслись крики и топот ног; корабль все хуже слушался руля, - ясно было, что "осадка по носу" становится больше.

Трое в лоцманской рубке начали переговариваться короткими, отрывистыми фразами, негромко и озабоченно. Чем больше нарастало возбуждение, тем глуше звучали голоса. Как только один опускал подзорную трубу, другой с нарочито спокойным видом подхватывал ее. И каждый раз следовало одно и то же заключение:

– Догоняет!

Капитан проговорил в трубку:

– Как давление пара?

– Сто сорок два, сэр! Но жару все прибывает.

Пароход содрогался всем корпусом, трепетал и стонал, как раненое чудовище. Теперь у рулевого колеса стояли оба лоцмана; сюртуки и жилеты они сбросили, распахнув рубашки на груди; по лицам обоих струился пот. Они вели судно так близко к берегу, что ветви деревьев задевали леера верхней палубы от носа до кормы.

– Приготовились!
– прошептал Джордж.

– Готово!
– вполголоса откликнулся Джим.

– Давай ходу!

И пароход, как испуганный олень, метнулся наискосок от одного берега к другому. Он снова прижался к самому берегу и, яростно шлепая колесами, мчался мимо нависших ив. Капитан опустил подзорную трубу.

– Бог ты мой, ну и шпарит! Вот беда, неужто обгонит?

– Джим, - сказал Джордж, глядя прямо перед собой и отвечая быстрым движением рулевого колеса на малейшее отклонение судна от курса, - а может, попробуем Протоку Убийцы?

– Рискованная штука! На сколько видна была сегодня утром коряга на фальшивой косе, что пониже острова Бордмана?